Читать «Еще раз» онлайн - страница 31

Между тем вокруг атмосфера менялась. «Раньше Ваня огороды копал, нынче Ваня в воеводы попал». Постепенно и для себя неожиданно становилась Мария Дмитриевна в художнической среде популярной. Внимательно прислушиваться стали к нечастым ее словам, совета начали спрашивать. Когда-то, наверное, это было бы приятно и даже лестно, а сейчас – не очень, потому что спрашивали у нее совета и мнением интересовались те, кого сама она ни как людей, ни как художников не уважала. Вроде покойного ныне Марениса типы. И уже не только совета спрашивали – об услугах просили: в статье упомянуть, на местном телевидении рекламную передачу сделать. Марья просьбы эти, если могла, выполняла, будто вину свою сглаживая. Кончина Марениса крепко лежала на ее душе – камнем, глыбою. Дрянь человечишко был Маренис, дрянь – пока был. А не стало – застрял болью в затылке, словно толкнула, столкнула в яму. А зачем? Не стало Марениса – тут же его место другие такие же заняли: деньги делить, персональные выставки устраивать, значками манипулировать.

Один из молодых монументалистов вообще интересно поступил. У него тех возможностей, что у Марениса, еще не было, ходы-выходы плохо знал, на горло пока не мог рассчитывать, но опыт заменял молодой энергией. Он, Сарафов, возгорелся оформлять новый театр, еще не расписанный. Театр – не станковая картинка, большие сотни квадратных метров. На такую работу желающих более чем. Но краевым художникам, чтобы не претендовали, Сарафов сказал, что его проект оформления Москва утвердила. В Москву, на свои кровные слетав, версию выдал, что край утвердил, и так, всех запутав и поругивая бюрократизм, задерживающий проектные документы, приступил к работе.

Но все тайное, как известно, становится явным. Авантюра близилась к закономерному концу, и кое-кто уже злорадно потирал руки, предвкушая, как Сарафову придется из собственного кармана расплачиваться с бригадой оформителей. Хотя умеючи и не то можно. Главное, ручей учуять, по которому с тихим шелестом деньги текут, и ногой на него наступить – тогда купюры сами в кучку соберутся. Глаз у Сарафова все же профессиональный был – углядел он на объекте небольшую группу людей значительного вида и в их числе одного, наиболее значительного.

– Ты, лысый, – заорал тому Сарафов, немедленно вычленив из группы, – поди сюда!

Лысый – а он был председателем горисполкома и не каждый день его так запросто окликали – заинтересованно подошел.

– Вот, – возвестил Сарафов, оглядывая мэра восхищенно. – Именно такой образ мне нужен в центре. Не возражаешь попозировать? – И, небрежно ответив на шепоток приближенных: – Да плевать мне, кто он такой, меня не звания, а образ интересует, – моментально лысого в центр росписи втиснул; слегка над и сверх всей многофигурной композиции.

И, что характерно, роспись театра так за Сарафовым и осталась. Сам мэр сказал потом о ней застенчиво: «Мне кажется – ничего». И все с ним согласились.