Читать «Херцбрудер» онлайн - страница 83

Неужели ты ее полюбил?

Когда она заболела, и врачи не могли поставить диагноз, тебе и в голову не пришло, что виноват ты со своей постельной любовью. Уже после вашей первой ночи она сутки лежала без движения — сильно болела поясница, и живот расстроился. Хорошо еще, что боль она переживает по-особому — я бы наверно на стенку залезла на ее месте. Потом ты приехал на месяц — уж не знаю, что ты с ней делал, но результат был ужасен (она это рассказала врачу, а врач — мне) — у нее разом отказали все органы, какие есть ниже пояса. Приятно тебе будет узнать, например, что она тайком от тебя ставила клизмы? Как ты считаешь, любовь ли заставляла ее добровольно идти на муку? Или все-таки тупость?

Потом ты приезжал, уезжал... Когда тебя не было в Москве, она не мылась и не причесывалась Она сидела над телефоном в халате и с обмотанной старой шалью поясницей — страшная, тупая. А я сидела рядом с нею и чуть не плакала. Мне пришлось не раз, не два побывать у нее на работе и ругаться с начальством — сослуживцы издевались над ней (это над ней-то, которую не дразнили даже в школе!), потому что работать или хотя бы нормально общаться с ними она не могла. Я пыталась уговорить ее забыть тебя, всячески поносила вместе с тобой и твою Грузию, но она смотрела на меня с такой ненавистью, что я замолкала. Я ездила к ней каждый день... Иногда, если я ей слишком надоедала, она не пускала меня — просто не отпирала дверь. Тогда я сидела дома, ничего не делая, и ждала ее звонка... Звонок раздавался внезапно в отвратительной тишине, я снимала трубку — она сначала громко дышала, а потом делала губами так — "пр-р-р" — будто пукала...

Помнишь скандал, который я вам устроила, когда вы заперлись в Наниной квартире (ее мать лежала в больнице, так что вы были одни) и не хотели меня пускать? Нана была уже очень больна... Ох, я убила бы тебя... Я чуть не вызвала милицию, я орала, сбежались соседи... Каким отборным русским матом ответил мне из-за двери грузинский князь на все мои просьбы и угрозы...

Нана так и не оправилась от своей болезни. После окончательного отъезда грузина ей стало совсем худо, а через месяц у нее отнялись ноги. Мать, которая тоже была больна, не могла сама ухаживать за ней. Нанятая ею сиделка выдержала не больше недели — Нана извела ее молчанием и ненавистью. Мне пришлось делать все. Я приносила в дом продукты, я мыла ее, убирала ее дерьмо. И я же оформляла ей пенсию — она получила инвалидность первой группы, но, кажется, она не поняла, что означает зловещее "бессрочно" на ВТЭКовской бумажке. Она прятала деньги под подушкой — копила на поездку в Тбилиси — и отказывалась есть. Один раз она, лежа в постели, протянула ко мне ручонки, схватила меня липкими пальцами за горло и что есть силы сдавила. Я повалилась на пол, Нана, не разжимая рук, на меня... Я знала, что мне не справиться с ней, что, даже безногая, она сильнее меня, я уже мысленно призывала Бога... Вдруг она выпустила мою шею, сделала губами "пр-р-р" и — не смотрела больше на меня и не помогала, когда я принялась заталкивать ее, толстенькую и тяжелую, обратно в постель.