Читать «Глухарь» онлайн - страница 63

Бурят испуганно вскочил — лом все же.

И тогда я разнес лавочку в мелкие щепки. И разбивая ее, я готов был ответить на все, даже самые паскудные вопросы, которые несомненно должны были посыпаться вслед за крушением.

Не лавочка разбилась, а сердце.

Действительно, не успел я отбросить железяку, как услышал за спиной ехидный голосочек: «Что, Фашист, блатовать надоело? Решил не выделяться. Может, косячок нацепишь? Давай! Нам такие нужны».

Мне показалось, что прошло сто лет с начала этой речи до ее конца. Внутри я уже похоронил оратора, и он уже воскрес, состарился и кончился собственной смертью.

Обернулся. На кафельном крыльце топтались с десяток козлов.

Вечер был, братуха, вечер детства…

Весь отряд находился перед отбоем в курилке и внимательно наблюдал за происходящим. И поскольку это козье шоу устраивалось именно с расчетом на аншлаг, на падких до подобных зрелищ обывателей, готовых засвидетельствовать все дальнейшее, то и я ответил для публики.

«Ты же знаешь, я не блатую. Просто, после этого пидора, сидеть здесь вподляк».

Слово было произнесено.

Произнес его я таким тоном, будто сообщил давно всем известный факт. А между тем обвинение было самым серьезным.

«Пидор».

У Бурята остекленели глаза. Он готов был кинуться, но его удержали.

Мы собираемся отправиться на разборы за барак, и кто-то срывается докладывать в кабинет о том, что происходит непредвиденное!

Там конечно же всполошились от пугающих неожиданностей, и не успели мы свернуть за угол, как набежавшие легавые уже разводили своих выкормышей под руки. А сразу после отбоя Линза позвал меня к себе в логово, где кроме него сидел ухмыляющийся начальник Григорьев, возле которого стоял ерзающий и подрагивающий Бурят.

В самом деле, ситуация казалась им непростой. Каким бы красным ни был режим в зоне, тюремные понятия никуда не исчезали и масти никто не отменял. Будь Бурят хоть о ста рогах козел, он и занимал свое козье место. И при случае, а такие случаи сплошь и рядом происходят в межобластной больнице или во взрослой колонии, куда некоторые все же попадают, с козла и спросится. Но пидор есть пидор. Мусора, живущие по тем же самым тюремным понятиям, только как мусора, отлично понимали, что петух не то, что не может быть отрядным секретарем…Петухов и в кабинет-то сами легавые не впускают! И от меня потребовали ответа за базар. Я тебе говорю, даже речи не шло о том, чтобы замять эту ситуацию. За годы проведенные мной в зоне, все привыкли к тому, что я ничего не говорю без основания и мусора конкретно желали знать подробные основания моей реплики.

Все это я понимал, но и отчитываться перед ними не собирался. В конце концов на то у них и существует оперативная работа, чтобы знать о происходящем. А если эта работа у них плохо организована, то я ее улучшать не собирался. Что я должен был сказать? Как Бурят целуется взасос с одним тамбовским петушком? Если они не знают об этом, то не моя в том забота. Лично по мне, так пусть они все там друг дружку передрючат!.. Или они думали, что активисты у них такие, как Павлик Корчагин, идейные и бесстрашные? Или они полагали, что я за их непорочностью бдительно слежу, и так уж сильно меня волнует вопрос, кто там кого и каким способом, и что при этом в ушко шептал, и сколько кусочков хлеба с повидлом скормил… Надеюсь, ты то хоть понимаешь, что я искренне, от всей своей души, желал всей этой компании в погонах и лычках, столько счастья и добра, сколько нужно для того, чтобы их разорвало на конец в мелкие ошметки! Боюсь, что ты сейчас не все понимаешь…