Читать «Вельяминовы. Начало пути. Книга 1» онлайн - страница 3

И ведь тело его, тело здорового, еще нестарого мужчины, требовало своего — и тогда Федор, чтобы забыть об этом, уезжал на охоту — соколы и сапсаны у него были хороши, да и на медведя он до сих пор ходил один, вооруженный лишь ножом и рогатиной.

Он знал, что многие бояре без зазрения и стыда ходят к веселым вдовушкам или в потаенные срамные дома, но сам не мог, не умел переступить через себя — был он однолюбом, и стыдно было бы ему после такого смотреть в прекрасные, ласковые очи его Аграфены.

— Федя..- прошептала жена, ища его взглядом.

— Да, Груня, — он наклонился над ее лицом и почувствовал запах смерти — кислый, отвратительный, пугающий.

— Федя, обещай мне. Как я умру, позаботься о Матвее. Не будь с ним слишком строгим, он мальчик еще.

— Груня… — начал он, но умирающая вдруг шевельнула рукой, и в самом коротком этом жесте Федор явственно увидел царственное величие Византии — Аграфена недаром была из рода Головиных, ведущих начало свое от императорской династии Царьграда.

— Федя, женись потом еще раз. Тебе нужна хорошая жена… не такая… — она болезненно сморщилась — …как я. Ох, и любила же я тебя, Федя, милый мой… как жалко…уходить… — она заплакала медленными, тихими слезами, и Федор стал целовать ее влажные, впалые щеки.

— Груня, — он хотел сказать что-то, но ему перехватило горло рыданием.

— Обещай мне — быстро шепнула она. — Обещай жениться, Федор!

— Обещаю, — сказал он, прижимая ее хрупкую голову к своей груди. — Помолись за меня у престола Богородицы, Груня, ибо Царица Небесная и сын Ее, Господь наш, мне свидетели — любил я тебя более жизни самой.

— Матушка! Милая! — раздался с порога горницы высокий юношеский голос, и четырнадцатилетний Матвей пополз на коленях к ложу умирающей. Аграфена положила руку на его кудрявые золотистые волосы, и Матвей стал исступленно целовать ее ладонь.

— Матюша, сын мой — выдохнула она. — Отца почитай, и не прекословь ему, и будет тебе мое материнское благословение с небес, и заступничество Пресвятой Богородицы защитит тебя.

Кончаюсь я, Федя, позови инокинь…

Монахини, кучкой столпившиеся у раскрытой двери, стали громко читать канон на исход души. Матвей рыдал, уронив голову на постель, а Аграфена, вдруг подняв на мужа на мгновение ожившие глаза, тихо прошептала: «Похорони меня с детьми нашими, там уже с ними встречусь, возлюбленный мой, муж мой. Спасибо тебе».

Федор почувствовал ее последний вздох — краткий, легкий, будто опять стала она той быстрой девочкой, и аккуратно уложил голову своей умершей жены на подушки.

Молча пройдя мимо Матвея и монахинь, он распахнул дверь на крыльцо. Дворовые люди стояли темной толпой в неверном свете февральского утра.

— Преставилась боярыня Аграфена — сухим голосом сказал Федор. — Плачьте по ней.

И пошел через двор, как был, в рубашке и без шапки, на жестоком морозе, и слуги расступались перед ним, ибо страшно было лицо Федора Вельяминова — твердое, закаменевшее, суровое.