Читать «Лекции. Трактаты» онлайн - страница 288

 7) Церковь святого Матфея, в Судакской долине, где была древняя крепость Генуэзская, а потом, в конце прошедшего столетия, русская. Еще цель — иконостас этой церкви. Возобновление ее не требует многого, а между тем киновия, при ней устроенная, возьмет в заведование свое два священных и чтимых народом урочища: а) у горы Кизильташ — источник Иоанна Предтечи; б) у подошвы горы Агермыш — святого Георгия, и таким образом заключит собой на юге округ будущего духовного братства Тавриды.

 После описания местностей и того, что предполагается сделать на каждом из них в материальном отношении, остаются к разрешению два вопроса: а) Кем наполнить эти возобновленные святые места, то есть кому в них жить и священнодействовать, и кому за ними смотреть? б) Каким образом содержаться этим лицам, и как поддерживать здания, на сих местах устроенные или возобновленные?

 Рассматривая первый вопрос, тотчас можно усмотреть, что для наполнения вышеозначенных мест, особенно некоторых из них, нельзя употребить лиц из белого духовенства. Ибо, как заключить при источнике Космы и Дамиана, в диком и безлюдном ущелье под Чатырдагом, семейства священников и причетников? Равно как поместить эти семейства в тесных кельях Инкермана, даже в скале Успенской? Это привело бы к необходимости обширнейших построек для жительства и к большим издержкам на содержание принтов. Таким распоряжением не был бы доволен и самый народ православный, привыкший искони в понятии своем соединять места священные с мыслью об иноческих обителях.

 С другой стороны, обратить каждое из предполагаемых к восстановлению священных урочищ в монастырь, по чину монастырей Российских, значило бы, кроме вышесказанных, встретиться еще с новым затруднением, а именно: где набрать на столько мест людей, совершенно способных устроить и во всей строгости поддерживать чин монастырский, хотя бы и в самом ограниченном виде?

 Посему самая необходимость велит обратиться к другому решению вопроса.

 Есть образ жизни монашеский, отличный по внешности (не в малом) от нашего монастырского, хотя совершенно равносильный ему по духу, бывший в большом употреблении в древние века христианства, не незнакомый и России, особенно в прошедших веках, доселе хранимый во всей силе в Греции, на Горе Афонской, к коему, по тому самому, по всей России у любителей жития монашеского пребольшое и преживое сочувствие, вследствие чего ежегодно ищущие строгого пустынного жития, не удовлетворяясь отечественными формами монашества, текут, и явными и тайными стезями, на Афон. Особенность образа монашества Афонского состоит, главным образом, в том, что там, при каждом из монастырей, находятся, на разных расстояниях от него, так называемые скиты, или киновии, в коих живет по несколько иноков (большей частью старцев), кои, не оставляя монастыря, проводят жизнь пустынную, занимаясь богомыслием и трудами, и собираясь, по временам, в свою малую церковь или часовню на молитву. Водворить и упрочить сей образ подвижничества иноческого в Тавриде было бы одной из немаловажных услуг Церкви, даже, можно сказать, и государству. Ибо Россия сильна и держится преимущественно верой и чувством набожности, а набожность в народе нашем, сообразно нравам его, питается наиболее святыми обителями иноческими. В большей части России это предприятие, в духе Афонского подвижничества, почти невозможно, по самому физическому местоположению их среди страны многонаселенной, за исключением разве одного острова Соловецкого, монастырей на Валааме и Коневце и пустыни Саровской. Но наши горы Таврические представляют к тому редкую и совершенную удобность во всех отношениях. Если отшельников на Афоне привлекают горы подоблачные, безмолвие и удаление от мятежа человеческого совершенное, близость моря беспредельного, благословенное обилие плодов земли: винограда, маслин и смоковниц, живых и журчащих источников, то всем этим, в таком же совершенстве, ущедрена от Господа и наша Таврида. Если Афон обилует священными памятниками и воспоминаниями, то и русский Афон, Таврида, не уступит в этом Афону греческому. Тут святые следы стоп святого Андрея Первозванного; тут кровь святых пап — Климента и Мартина; тут подвиги Стефана Сурожского и первоапостолов Славянских — Кирилла и Мефодия; тут память святого Владимира и его крещения; сколько примеров веры и добродетели! А между тем, в отношении к русским отшельникам, Таврия далеко превзойдет Афон (говорим это не по соперничеству, коему в сем святом деле не может быть места, а по необходимости, для пояснения дела) миром и удобством для тех из наших соотечественников, кои ныне ищут для себя глубочайшего безмолвия в обителях Афонских. Тяжело, а должно сказать, что набожный русский человек, ищущий мира душе своей в Афоне и воображающий найти там рай духовный, встречает нередко тяжкие утеснения, отчего многие и возвращаются назад, распространяя по России, не в пользу веры и Православия, невыгодные молвы об Афоне. Как бы хорошо было, посему, предоставить, с нашей стороны, русским подвижникам все средства, пособия и удобства, с благословением Божиим устроить свой русский Афон! Сколько бы душ нашло пристанище для себя, так сказать, дома, не оставляя родины, не подвергая себя утеснению турок! Таврида наша с горами своими и священными воспоминаниями представляет к тому единственное средство.