Читать «Учебные годы старого барчука» онлайн - страница 25

Уже пшеничное поле стало стелиться по сторонам дороги, ровное и густое, как громадная скатерть зелёного бархата. Вдруг неожиданный топот копыт раздаётся сзади нас. Кто-то мчится верхом, как угорелый, не неосёдланной лошади, догоняя карету.

— Стой, стой! — раздаётся сквозь стук копыт запыхавшийся голос.

— Что там ещё? — беспокойно спрашивает отец.

— Ключи изволили забыть… В кабинете нашли… — чуть может проговорить посланец, спрыгнул с лошади и подходя без шапки к окну кареты.

— Вот это бы хорошо было! — с гневом обращается к матери отец: — Без ключей бы проехались. Тут ведь от всех баулов ключи! А вы, Варвара Степановна, никогда не напомните… Вам и дела нет… Вам бы в карету сесть… У меня ведь не одно дело, поневоле голова кругом пойдёт… Можно бы, кажется, вспомнить!

Варвара Степановна знает, что она должна быть виновата во всём и всегда, и потому благоразумно уклоняется от спора.

— Ну, нашли, что ж тут… Не бог знает, сколько проехали! — скромно замечает она.

— То-то нашли! — ворчит отец, очевидно, сам не зная, чем ещё укорить мать, и вдруг, словно напав на какую-то неожиданную мысль, гневно обращается к посланцу: — Вам невдомёк раньше-то оглянуться… Канальи, везде своим носом нужно? Пошёл!

Карета покатилась по ровной, наглаженной дороге. Отец молчал, что-то обдумывая, сурово прикусывая кончики своих усов. Мы все тоже молчали, полные своего безвыходного внутреннего горя, стараясь не шевельнуться, чтобы не рассердить ещё больше рассерженного отца.

— Выгляни-ка назад! — обратился ко мне отец: — Не видно ли огня где над деревнею? С этим народом того и гляди!

Я торопливо выглянул из окошка кареты. Никакого огня, разумеется, не было. Наша незабвенная, наша незаменимая Ольховатка утопала в сине-зелёном тумане полей, чуть вырезаясь на фоне неба силуэтами тополей и крыш. Кроткий покой летнего дня лежал на всех этих неоглядных полях, лился тёплыми струями с этого неохватного голубого неба. Всё оставалось здесь, сзади нас, без нас, в такой же красоте, в таком же тихом ликовании счастья, как было всегда, и никому здесь не были нужны, никому не были жалки эти два крошечные мальчишечьи сердечка, безмолвно рыдавшие в углу уносившейся кареты, которые теряли всё в этих безучастно расстилавшихся кругом зелёных полях, в этих туманных очертаниях исчезавшей вдали деревни. Прощай, милая наша Ольховатка, прощайте, братцы!..

Путешествие «на своих»

Те дни, когда мне были новы

Все впечатленья бытия…

Несказанное счастье детскому сердцу — эти долгие и редкие путешествия «на своих», память о которых жила целые годы и переходила в поэтических прикрасах детского воображения от старших братьев к младшим.

Хорошо ребёнку жить в простоте и покое деревенской жизни, в безопасном семейном гнезде, где потихоньку складываются и крепнут все его будущие силы, где он вдыхает свободною и полною грудью здоровую атмосферу полей. Человеку необходимо воплотить в себя сначала все эти, так сказать, первичные стихии бытия, срастись с своим домом, садом, полем, с стадами своего скота, с людьми, живущими вокруг него, со всею однообразною и тесною обстановкою его родимого угла, по которому он учится познавать широкий и многообразный мир. Правдивый и несложный склад деревенской жизни незаметно делается для ребёнка тем надёжным материком, на котором строится потом всё сложное и тонкое зданье внутреннего человека, в котором, как в питательной почве, укореняются тысячью цепких корней основные черты его зрелой жизни, его семейная любовь, его первая детская дружба, чувство долга и собственности, привычка труда, поэзия природы, все главные инстинкты человеческой оседлости.