Читать «Учебные годы старого барчука» онлайн - страница 224

— Весело тогда будет. В Добринский лес будем с вами пешком ходить, в Угримский монастырь… Напечём, наварим всего, и марш!

— Ведь придумают тоже, эти Шарапчата! — со смехом вмешался Ярунов.

— Бабушка ваша, я знаю, генеральша, и уж наверное спесивая, как все эти барыни-аристократки; так она, я думаю, сочтёт за низость даже взглянуть на нас, а не то, что в родственники себе приписывать; чудаки вы, право, Шарапчата. Подумаешь, вы никогда с людьми не жили.

— Ну да, а ты много, должно быть, жил с людьми! — обиженно защищался Алёша. — Где ты аристократок видел, скажи на милость? На своём пырятинском хуторе, что ли? А если хочешь знать, так бабушка наша, даром что генеральша и фамилии знатной, а гораздо добрее и проще держит себя, чем какая-нибудь твоя мелкопоместная дворянка.

— Да, рассказывай! Знаю я этих барынь важных, — стоял на своём Ярунов. — По-моему, их ласки обиднее всякой брани. На всех с каким-то презрительным сожалением смотрят. Словно невесть какую милость оказывают, что говорят с обыкновенным человеком, а не с князьями да с графами. Мы, брат, степняки-казаки, и нам эти светские модничанья ваши не нужны! Ну их совсем! И без них проживём.

— Ну из чего ты бурлишь, чудак? — смеясь, остановил его благоразумный и спокойный Бардин. — Ведь не на аркане тебя тащат. Ведь разговор только один. Ну не захочешь пойти, и не пойдёшь, вот и всё тут. Никто, брат, от этого не заплачет.

— Да и мне тоже наплевать! Я всегда по-своему буду жить, — горячился Ярунов. — Всегда останусь казаком. С бабьими юбками да с гостиными там всякими возиться не буду.

— И отлично сделаешь, — насмешливо поддержал его Бардин. — Потому что куда тебе с твоей гайдамацкой рожей и манерами с гостиную дамскую затесаться.

— Да нет, господа, бросимте это! — перебил их всегда восторженный Саквин. — А мы вот что: мы должны все друг другу клятву дать перед образом, что через год непременно соединимся опять все вместе, хотя бы это стоило нам последней капли крови! Хотите, поклянёмся сейчас?

— Да, да, вот это отлично, вот это непременно нужно сделать, — с увлечением подхватил Белокопытов, который сам не мог ничего ни выдумать, ни высказать, но всегда горячо отзывался на самые несбыточные затеи других.

Предложение Саквина пришлось как нельзя больше по вкусу всем. Общее приподнятое настроение духа искало какого-нибудь подходящего выхода, какого-нибудь хотя бы отдалённого подобия жертвы и великодушной решимости.

— Господа, знаете, что? Напишем эту клятву своею кровью! — всё больше и больше разгорячался Саквин. — Можно на правой руке перочинным ножичком отлично вырезать. Под рукавом не будет видно, и совсем почти не больно. Ведь только одно слово: «Клянусь!», — а уж всякий из нас будет всю жизнь помнить, какая это клятва… Мы с Кумани в прошлом году вырезали в знак вечной нашей дружбы имена друг друга тоже на правой руке, и ничего! Затянуло сейчас же, и не больно вовсе… Вот посмотрите сами!

Он быстро засучил рукав курточки и оголил свою женственную руку с голубыми жилками. Там действительно вырезались среди белого нежного тела две давно заструпившиеся крупные тёмно-красные буквы Л. и К.