Читать «Нравы четы Филипп» онлайн - страница 3
Жюль Ренар
Кроме дуба, упрямые листья которого падают только тогда, когда приходит черед уступить место новым, все деревья стояли голыми.
Сплошная живая изгородь стала прозрачной, и черный дрозд с трудом прячется в ней.
На самой верхушке тополя было старое сорочье гнездо, взъерошенное, как волчья голова; казалось, тополь начнет сейчас, как метлой, подметать им тучи, тончайшей паутиной свисающие с небес.
Да и сама сорока была недалеко. Она скакала по земле - ноги вместе боком, потом прямо и, как заводная, летала к дереву. Иной раз она пролетала мимо своего дерева и садилась на соседнее. Она такая одинокая и обычная только ее одну и можно было встретить на дороге. С утра до вечера она в нарядном платье. Это наша самая французская птица.
Все кислые яблоки сорваны, все орехи разгрызены.
Ежевика растеряла свои злые колючки.
Вялый терновник созрел, его хватило морозом, и кто его любит, уверяет, что теперь он вкуснее всего.
Но красные ягоды шиповника борются за свою жизнь. Они умрут последними, потому что у них суровое имя и нутро, полное шерсти.
Войдя в деревню, я удивился. Она стала такой маленькой.
Сады обнажились, и дома напротив церкви, прежде разделенные зеленью, стали теперь одним сплошным домом. Замок, казалось, приблизился, и разбросанные фермы тоже, и пустые поля, и светлые виноградники, и ставший прозрачным лес... И река течет теперь от края к краю горизонта совсем голая.
На улице никого. Ни одна дверь не открылась, пока я проходил. Дымили редкие трубы. Другие дома топились, должно быть, по-черному.
Наконец я добрался до Филиппа, и мне приятно было снова увидеть его и жену. Он был одет по-летнему, только отпустил, как всегда к зиме, бороду.
Мой приход не очень его удивил и не взволновал. Он протянул мне свою шершавую руку и сообщил, что новостей никаких нет.
- Никто не умер с моего отъезда? - А вам хотелось бы? -спросил он.
- Нет, Филипп, но если бы кто-нибудь и умер, ничего бы не было удивительного.
- Если бы деревенские умирали так быстро, скоро никого бы не осталось.
- Вы правы... Много вы сейчас работаете?
- Да так, мастерю всякую всячину. Жду вот, когда можно будет начать копать: бью камни - повинность моя пришла, рублю колы для виноградника, вожу навоз в сад. А то греюсь и потом ложусь спать.
- В котором часу?
- С трудом досиживаю до восьми. Начну читать альманах, засыпаю, уткнувшись носом в книгу.
- Ну, а вы, мадам Филипп? Что вы делаете после работы?
- Вы же видите. Вяжу носок.
- Все тот же самый?
- Нет, нет.
- А для кого? Для Пьера?
- Нет, для Антуана.
- Для солдата? Нравится ему служба?
- Никак не узнаешь, - отвечает мадам Филипп. - Он не часто пишет, потому что за почтовую марку ему приходится работать три дня. А помногу зараз он не пишет.