Читать «Костер на ветру» онлайн - страница 8
Сергей Константинович Никитин
«Должен ты, трудовой человек, меня понимать. Погибаю через свою нетрудоспособность. Можешь сделать такой протез, чтобы я эти штуки держал?»
«А какую из них, — спрашивает, — тебе в левой руке нужно держать?»
«Вот эту», — показываю на сокол.
«Обожди, — говорит, — померяю».
Мерял он меня всячески, как портной, а напоследок обнадежил:
«Сделаем», — говорит.
Ну, сделали. Вернулся я домой, стал опять на озерах рыбачить, а по вечерам учился сокол держать. Наконец решил испытать себя.
«Давай, — говорю жене, — халупу свою штукатурить».
«Да что ты! — кричит. — Зачем ее штукатурить?»
«Молчи, дура! От клопов».
Набросал я на стену штукатурку, стал соколом подбирать и уронил, конечно. Если б бабы рядом не было, заплакал бы, как дитё. Однако сдержался и снова. Месяца полтора, наверно, с одной стенкой бился. А не прошло и году — весь дом снутри и снаружи в лучший вид произвел… Потом в стройконтору поступил. Так-то вот…
А сюда я — точно, за длинным рублем приехал, потому что он моей саранче нужен. И дело, головастик, не в том, длинный он или куцый, а в том, что я при своей инвалидности могу его честно заработать.
Ананий повернулся к Грише и с грозной ноткой в голосе спросил:
— Понял?
Гриша сконфуженно потупился.
— Случай-то забавный обещал, — напомнил кто-то.
— А как я его щукой по морде — разве не смешно? — удивился Ананий.
— Н-не очень…
— Ну и ладно. Вон смена кончилась. Пошли, ребята!
Вместе с ними я поднялся на строительные леса. Приближался вечер. Меловые обрывы за Днепром долго хранили фиолетовый отблеск заката, потом мертвенно позеленели в свете осенних сумерек и наконец как будто впитали в себя густую синь ночи. На берегу и на темной воде Днепра заблестели огни.
Прямыми линиями они тянулись вдоль городских улиц, кольцами опоясывали котлованы, змеевидной гирляндой висели над эстакадой пульпопровода, кучей грудились на земснаряде — и все сообща кидали на бегущие облака мутно-оранжевое зарево. Ветер словно мягкой лапой гладил по лицу.
Костер внизу все еще горел, и вокруг него сидели сменившиеся рабочие. Их фигуры — темные с одной стороны и красноватые с другой — напоминали плакат давних революционных дней, который я видел в какой-то книге по полиграфии.
— Огнями любуетесь? — раздался сзади меня голос.
Я оглянулся. Кто-то стоял в ярко освещенном проеме окна, и мне с наружных лесов не было видно его лица.
— Кто это? — спросил я.
Он шагнул словно из рамы портрета и остановился рядом со мной. Это был Гриша Астахов.
Несколько минут мы продолжали молча смотреть на огни. Их было великое множество. И все — яркие и тусклые, ровные и беспокойно бьющиеся под рукой электросварщика, далекие и близкие, желтые и голубоватые, — дробясь и переливаясь, повторялись в мелких волнах Днепра.
— Когда-нибудь, — тихо сказал Гриша, — мы будем рассказывать нашим детям, как работали здесь их отцы.
Я улыбнулся. Было забавно услышать такие слова от семнадцатилетнего паренька, занимавшего в общежитии узкую железную койку, не имевшего ни дома, ни жены, ни детей, но так уж он, недавний выпускник ремесленного училища, штукатур, понимал значение и смысл своего труда, что заранее гордился им перед потомством.
