Читать «Лапка обезьяны» онлайн - страница 5

— Мне очень жаль, — начал незнакомец.

— Он ранен? — спросила мать.

Гость кивнул в знак согласия: — Очень тяжело ранен, — сказал он тихо, — но сейчас он уже не испытывает боли.

— О, хвала Господу! — сказала старушка, сжимая руки. — Хвала Господу за это! Спасибо…

Она остановилась, когда зловещий смысл слов дошел до нее и она увидела ужасное подтверждение своих страхов в том, что гость опустил глаза. У нее перехватило дыхание и, повернувшись к своему мужу, который соображал медленнее, чем она, положила свою старую руку на его руку. Воцарилась тишина.

— Он был разрезан работавшим механизмом, — наконец сказал тихо посетитель.

— Он был разрезан работавшим механизмом, — повторил мистер Уайт с ошарашенным видом, — понятно.

Он мрачно смотрел из окна и, взяв руку своей жены в свою, сжал ее так, как это было в те дни, когда он ухаживал за ней сорок лет назад.

— Он был нашим единственным, — сказал старик, повернувшись к посетителю.

— Это ужасно.

Посетитель покашлял и, поднявшись со стула, медленно подошел к окну.

— Фирма желала бы передать вам свои искренние соболезнования в вашей огромной утрате, — сказал он, не глядя ни на кого. Ответа не было; лицо старушки было белым, ее округлившиеся глаза, казалось, ничего не замечали вокруг, ее дыхание было почти не ощутимым.

— Я хотел бы также добавить, что «Моу энд Мэггинс» заявляют о том, что фирма не несет никакой ответственности за случившееся, — продолжал посетитель. — Они не готовы выплатить какую-нибудь страховку, но, учитывая заслуги вашего сына, представляют вам некоторую компенсацию за ущерб.

Мистер Уайт отпустил руку супруги и встав, посмотрел с ужасом на гостя. Его пересохшие губы с трудом прошептали слово: «Сколько?"

— Двести фунтов стерлингов, — прозвучал ответ.

Не услышав крика жены, старик слабо улыбнулся, вытянул перед собой руки, как слепец, и свалился на пол без сознания.

III

Старая пара похоронила своего сына на новом кладбище, расположенном в трех километрах от их дома. Они вернулись в дом, погруженный во мрак и тишину. Все прошло так быстро, что сначала они не могли даже сообразить, что произошло, и они ожидали, что может произойти еще что-то такое, что облегчит их бремя, слишком тяжелое для их старых сердец. Но шли дни и ожидание сменилось отчаянием, тем безнадежным отчаянием стариков, которое по ошибке называют апатией. Они подолгу молчали, порой часами не произнося ни слова, потому что им не о чем было говорить, и их дни стали утомительно долгими.

Через неделю после случившегося, старик, проснувшись среди ночи, протянул руку и почувствовал, что он один. Комната была погружена в темноту, а у окна он услышал сдавленные рыдания. Он привстал в кровати и прислушался.

— Ты замерзнешь, — сказал он нежно. — Ложись-ка лучше в постель.

— Моему сыну еще холоднее, — сказала его жена и сильно расплакалась.

Но в постели было тепло, а глаза отяжелели от сна и постепенно он перестал слышать рыдания. Он задремал и вдруг проснулся от внезапного возгласа его жены.