Читать «Корабль, погибший от стыда» онлайн - страница 3

В какой-то степени он имел на это право. Наша канонерка была прекрасным кораблем и имела великолепный послужной список. Частенько ее имя появлялось в газетных заголовках. Однако основная заслуга наша была не в том, что о нас писали газеты, а в том, что мы сделали для этого… Главным для нас было реальное количество потопленных кораблей, сбитых самолетов — конкретные, истинные шаги к победе. Сомневаюсь, что Хоскинс видел нашу службу именно в таком свете…

Обычно мы возвращались в гавань перед самым рассветом с прошитыми пулеметными очередями бортами, с короткой записью в бортовом журнале: «01.25. Потоплен вражеский торпедный катер», — свидетельствами дикой нервной ночи. И всегда в глазах старпома можно было прочесть: «Это должно попасть в газеты! Мы должны получить еще одну медаль. Я получу еще полнашивки, а с нею и прибавку к жалованью. А ведь мы могли потопить и два торпедных катера…»

Но правильность своих предположений о нем я мог подтвердить лишь одним примером. Когда я вспоминаю это дело теперь, оно кажется довольно незначительным. Речь идет о немецком самолете. Однажды рассвет застал нас за поисками упавшего в море возле Дюнкерка ланкастерского бомбардировщика.

Летчиков мы так и не нашли — нашли нас. Отыскал патрульный Ю–88, вынырнувший со стороны моря и пытавшийся нас разбомбить с пике. Наши пулеметы прошили «юнкерс» во время пикирования: в это утро мы не снимали пальцев со спускового крючка. Самолет с ревом ушел, а за ним летели куски крыльев и фюзеляжа. Потом он неожиданно выровнялся прямо над нами, так и не сбросив бомбы. Оставляя за собой тонкий шлейф идущего из хвоста дыма, он скрылся из виду, направляясь к занятому противником берегу.

Я ни секунды не сомневался: мы не можем категорически утверждать, что самолет сбит. Было ясно, что до берега он вполне мог дотянуть. Хоскинс же сразу записал в бортовой журнал о происшедшем, стоило нам взять курс на Довер: «Уничтожен один самолет противника».

— Этого мы записывать не можем, старпом! — воскликнул я. — Он ведь еще летел домой, как жаворонок!

— Жаворонок, да с подбитым хвостом, — с улыбкой взглянул на меня Хоскинс. — Никогда ему не добраться до аэродрома! Я совершенно в этом уверен. — Обоим приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга за ревом наших четырех «паккардов». — Вы же видели, от него отваливались куски. Он вот-вот упадет.

— Он очень медленно терял высоту, — я покачал головой, — поэтому нельзя утверждать наверняка, что мы его уничтожили.

— Ну, почти наверняка. — Хоскинс улыбался ободряюще, словно был уверен: еще немного, и я увижу это дело с совершенно иной точки зрения. — Не много бы я на него поставил. — Но потом он все же добавил: — А кому от этого станет хуже?

Удивленно я уставился на него — маленького человечка, сверкающего с головы до ног, как начищенная пуговица. И это в пять утра! Он глядел на меня этаким подбадривающим взглядом… Нет! Такой номер у него не пройдет.