Читать «Долли» онлайн - страница 81

Затем, улыбаясь, Вяземский продолжает:

— И знаем, как один приятель твой из Москвы отправил через Булгакова тебе письмо с надписью на конверте: «Беспутному Тургеневу, где-нибудь на распутье».

Громкий смех покрыл слова Вяземского.

— Ну что же, на прощание еще что-нибудь припомните, — добродушно говорит Тургенев, большой рукой простого крестьянина приподняв бокал с вином, и, прищурившись, разглядывает его красивый цвет.

— Припомню, — говорит Вяземский. — Друзья, послушайте. В Англии Тургенев познакомился с Вальтером Скоттом, который пригласил его погостить в своем имении.

Тургенев поехал, но дорогой вспомнил, что не читал ни одного произведения писателя. Он срочно свернул к книжному магазину, купил первый попавшийся роман Вальтера Скотта. Дорогой, перелистывая страницы, пробежал его. Запомнил несколько цитат. Наш друг здорово умеет вставлять где надо цитаты. Слушаешь их и думаешь: ну Александр Иванович, видно, всю жизнь от книг не отрывается. А ведь читать-то ему особенно и некогда.

Тургенев только собрался шумно рассердиться на друга, но тот сделал жест рукой: дескать, подожди, дослушай. И продолжал:

— С присущим ему острым умом, сметливостью, проницательностью наш друг умеет схватить суть книги, лишь пробежав ее глазами. Будь он более усидчив, он оставил бы по себе большой след в литературе и на государственном поприще. Еще напомню, Александр, как Карамзин говорил, что доброта и благодушие испаряются изо всех твоих потовых скважин.

— А страх твой о том, что тебя больше не впустят в Россию, оставь, — говорит Жуковский, — не бойся, поможем.

...Когда из Кронштадта пароход поплыл прочь от родины, Тургенев стоял на палубе подле Жуковского и смотрел, как Пушкин, Вяземский, Энгельгардт прощально помахивали платками. И, несмотря на увещевания Жуковского, сердце его разрывалось от горя. Потом силуэты друзей стали неразличимы. И он смотрел уже на сизые пенистые волны, разбивающиеся о нос парохода и водный простор, распростершийся впереди.

— Вот так всю жизнь — туда и обратно. Вне родины. Один. Без семьи, — сказал он Ж уковскому.

— Но с друзьями! И с какими друзьями! — утешил Жуковский.

Тургенев поглядел на Жуковского, ничего не сказал, но подумал, что друзья-то у него действительно настоящие, задушевные, преданные. Он с нежностью вспомнил Пушкина, с глубоким уважением подумал о Вяземском. А Жуковский — вот стоит рядом, человек необыкновенной души и такой же одинокий, как он.

Глаза Тургенева увлажнились. И стало ему не так одиноко. А в это время солнце прорвалось сквозь угрюмые тучи, тепло и ярко заиграло на палубе. Волны из сизых стали ласково-голубыми, и водный простор, распростершийся до горизонта, поманил куда-то вдаль, в новое, неизведанное, нужное для любимого отечества, для друзей, оставшихся там, на берегу Кронштадта.

Снова на родине

Жуковский, как всегда, был прав. В 1834 году Александр Иванович возвратился на родину. В этот приезд он долго жил в своем имении Тургенево.

Старый дом, где прошло детство, доставил горькую радость. Вспомнилось, как братья Тургеневы — Александр, Н иколай и Сергей — уезжали за границу продолжать свое образование в Геттингенском университете. По тем временам это было прогрессивное учебное заведение. В «Хронике русского» Тургенев рассказывал, что один из русских студентов, обучающихся в этом университете, писал: