Читать «Долли» онлайн - страница 12

Бывает она с родителями и сестрой и во дворце государя — великого герцога Тосканского Фердинанда. Она сдружилась с наследной принцессой Анной-Каролиной, и эта дружба продолжалась долгие годы. И тогда, когда Анна-Каролина стала великой герцогиней Тосканской, и тогда, когда Долли уехала на родину.

...Елизавета Михайловна сидела в гостиной, в кресле, с бумагой и карандашом в руках. Надо было составить меню ужина, который намечался быть многолюдным и весьма представительным.

Вошел муж. Она вскинула на него глаза и отметила про себя, что он еще более похудел в последние дни, а сейчас был особенно бледен и, как показалось ей, чем-то расстроен.

— Посиди, Николай, подле меня, — указала она на кресло.

Николай Федорович сел. Помолчал немного и спросил:

— Опять большой бал, Лиза?

— Да, потребует немалых затрат.

— А денег между тем нет, — сказал Хитрово и как-то странно поглядел на жену — не то с упреком, не то с сожалением. — Послушай меня, Лиза, и, ради бога, не расстраивайся, не принимай близко к сердцу то, что я скажу тебе. Безвыходных положений нет.

Елизавета Михайловна опустила на колени бумагу, и карандаш, скользнув с колен, запутался в пышном ворсе ковра.

Она устремила взгляд на мужа.

— Я просил помощи у императора, ссылаясь на мое расстроенное состояние. И вот сегодня получил отказ. Но это еще полбеды. Мне сообщено, что мое место упразднено. Мне предоставлена маленькая пенсия, но с условием, чтобы я оставался жить в Тоскане.

Елизавета Михайловна, как от холода, вздрогнула. Известие было неожиданным и страшным. Долгов было так много, что расплатиться с ними своими силами не представляло возможности.

— И почему же при условии остаться здесь, а не уехать на родину? Что за странное условие? — чуть слышно спросила она.

— Я думаю, для того, чтобы дипломат расплатился с долгами, которые нельзя иметь, находясь на таком посту.

Слова эти звучали упреком жене. Звучали отчаянием. Л ей не было жалко его. Ей было жаль дочерей и себя. В трудные минуты мысленно она всегда уходила в воспоминания о Тизенгаузене, сравнивая его с Хитрово. Тизенгаузена она действительно любила.

Елизавета Михайловна достала из-за корсажа кружевной платочек, прикрыла им глаза. Она плакала. Плакала о том, что жизнь столкнула ее снова с трудными обстоятельствами, что рядом нет Тизенгаузена. А Хитрово никогда не поймет ее огорчений.

Через два года, 19 мая 1819 года, Елизавета Михайловна, как тогда, сидела в гостиной в том же кресле, накинув кружевной платочек на лицо. Только была она в глубоком трауре. Она плакала о Хитрово, о детях, о себе, о предстоящих трудностях жизни, и воспоминания о смерти Тизенгаузена, о смерти отца оживали в памяти, больно ранили сердце.

Посредине зала, на столе, в гробу лежал Николай Федорович. Гроб весь утопал в чудесных весенних цветах, какие могут быть только в Италии. В изголовье заливалась слезами Долли, оплакивая любимого отчима.

Семья осталась во Флоренции. Была небольшая пенсия и помощь от родных из России. Но главное, выручал удивительный талант Елизаветы Михайловны: никогда не падать духом, даже в создавшейся ситуации уметь удержать свое блестящее положение в свете.