Читать «Толковая Библия. Том 6» онлайн - страница 7

Иеремия в своих созерцаниях является пророком, который глубоко проникает в сущность истинной теократии. По его убеждению, не внешнее обрезание дает человеку право на благоволение Божие, а обрезание сердца (IV:4; VI:10; IX:26). Храм Иерусалимский не представляет сам по себе ручательства за целость Иерусалима, — напротив, этот храм, оскверненный грехами иудеев, навлекает сам на себя гнев Божий (VII и сл.; XI:15; XVII:3; XXVI:6, 9, 12; XXVII:16). Суетна надежда и на внешнее богослужение — Иегова не благоволит к этим несоответствующим внутреннему настроению молящихся церемониям (VI:20; VII:21 и сл.; XI:15; XIV:12). Таким образом, Иеремия выставляет настоятельную нужду в установлении более внутреннего, более искреннего общения между Богом и народом. Тогда не будет нужды и в ковчеге завета, этом внешнем медиуме и символе духовного присутствия Божия (III:16); тогда закон Божий не будет чем-то только внешним, написанным на каменных скрижалях, — нет, он будет начертан в сердце человека (XXXI:31 и сл.). Таким образом Господь не уничтожит некогда заключенный им с Израилем и Давидом завет, но придаст ему более величественный вид (ХXXIII:20–26). Этот Новый Завет, к которому Иеремия стремился всею душою своею, он имел мужество поставить выше Ветхого, хотя нужно сказать, что мессианское время у него очерчено только общими чертами.

5. Форма пророчеств Иеремии

Что касается формы пророчеств Иеремии, то мы находим между ними видения в тесном смысле этого слова, и именно видения символические (I:11, 13; XXIV:1 и сл.), а потом особенно символические действия (XIII:1 и сл.; XIX:1 и сл.; ХXVII:2 и сл.; XXVIII:10 и сл. 12 и сл.; XLIII:8 и сл.; LI:63 и cл.). Для того чтобы нагляднее представить свою мысль, пророк обращает внимание своих слушателей (в XVIII-й гл., 2 и cл.) на горшечника и его работу. Другой раз пророк символически изображает гнев Божий как кубок с вином, подносимый для питья народам, не показывая самого кубка (XXV:15, 28). Иеремия охотно прибегает к фигуральным выражениям, к игре слов, к живым примерам (XIX:1, 7; XXXV:1 и сл.), но его образы просты, безыскусственны, равно как и символические действия в высшей степени просты. Вся сила его — в могучей, проникнутой духом живого убеждения и сердечностью, речи. Хотя стилю его не достает "смелости, прямолинейности, краткости и выразительности", хотя "в изложении своих мыслей Иеремия является весьма многоречивым и подробным", — периоды его длинны, изложение обильно словами, — хотя "вместо диалектического развития одной мысли из другой пророк представляет нам ряд картин, из которых почти в каждой встречаются одни и те же лица и предметы" (Богосл. Энциклопедия т. 6-й, с. 284–285), тем не менее часто впечатление от речей Иеремии получается неотразимое. У Иеремии несомненно было высокое поэтическое дарование, которое отражается, главным образом, в его речах об иноземных народах, где он говорит особенно живым, огненным языком, тогда как в речах его к своему народу преобладает тон меланхолический. В речи Иеремии встречаются нередко арамеизмы.