Читать «Прощай, Лир!» онлайн - страница 9

В зале находился и второй свидетель, машинист Щербина. Вопреки ожиданиям Мартынова он встретил его сухо, даже недружелюбно, коротко кивнул ему, и это тоже неприятно подействовало на Петра Ивановича.

Позади Щербины сидела маленькая, сухонькая старушка в мужском пиджаке, и по тому, с каким любопытством и страхом она взглянула на Мартынова, он понял, что это мать Васильева, и опять почувствовал неловкость.

Сняв шляпу и стараясь ни на кого не смотреть, Петр Иванович прошел к задней скамейке. В зале находились еще пять-шесть человек — большей частью пожилые мужчины и женщины, непременные завсегдатаи судебных процессов.

Раздался звонок, все встали; в боковую дверь вошли судьи. После необходимых формальностей Мартынова и Щербину попросили покинуть зал заседаний. Они вышли в коридор, закурили.

— Ну и кашу заварили... — проговорил Щербина.

— Да, — согласился Мартынов.

Они опять помолчали.

— А! — в сердцах крякнул Щербина. — Хватило бы парню и того, что две недели оттрубил.

— Конечно, — снова согласился Мартынов и спросил осторожно:—Это его мать сзади вас сидела?

— Ну да! — живо отозвался машинист. — Видели, какая. А все работает. Сиделкой, что ли, в больнице... Хозяина, говорят, на войне убили. Только и надежда была, что на сына...

— Что же он у нее такой?

— А поди усмотри за ними! Вон у меня Гришка, сукин сын, растет, того и гляди <в тюрьму угодит. А ведь жалко, шельмеца, будет.

— Да... Что же делать? — растерянно спросил Петр Иванович.

— Выгораживать надо парня.

— Позвольте, — удивился Мартынов, — но вы же сами из трамвая его выталкивали.

— Да, выталкивал! — зло согласился Щербина. — И морду бы ему набил, подлецу! А суд зачем? А, чего говорить! — машинист отчаянно махнул рукой.

Мартынова вызвали в зал. Он встал на свидетельское место, откашлялся. И пока давал показания, все время разглядывал народную заседательницу, сидящую справа от судьи. Это была старая женщина, седая, в железных очках, с морщинистым крошечным личиком, сжатым в кулачок и оттого казавшимся детски наивным и добродушным. Только глаза ее из-под очков смотрели строго и внимательно, как у старой учительницы.

Петр Иванович рассказал все по порядку, ничего не утаив и не прибавив, но в речи его не было того возмущения, с которым он рассказывал трамвайную историю дежурному милиции и Верочке. И чем дальше он говорил, тем все более удивленным становилось лицо старой заседательницы, а в конце речи она даже сняла очки и, постукивая ими по столу, посмотрела на Мартынова строгими, дальнозоркими глазами.

Когда Петр Иванович возвращался на свое прежнее место, он увидел, что Васильев смотрел на него с наглым любопытством и даже подмигнул ему; это удивило Мартынова. Мать Васильева, сгорбившись, разглядывала пол.

Речь машиниста была сбивчивой и противоречивой:

— А что?.. А ничего такого особенного и вообще этот Васильев не сделал. Ну, выпил... Ну, потолкался в трамвае... Ну, ударил гражданина, как его? — машинист обернулся в зал, ища глазами Мартынова. У Петра Ивановича оттого, что машинист так пренебрежительно отозвался о нем, вспыхнули уши.