Читать «Избранные произведения в трех томах. Том 3» онлайн - страница 378

Так, сопровождаемые почетным эскортом энтузиастов русского языка, мы отплыли в Мурано. Мы плыли по зеленым мутным волнам лагун, мимо острова Сан — Микеле, у которого нет естественных берегов, а вместо них кирпичные глухие стены, отвесно уходящие в воду. Над стенами печальные конусы кипарисов. Остров Сан — Микеле — кладбище Венеции.

Минут тридцать — тридцать пять ходу, и мы в Мурано. На этом «пригородном» острове все очень древнее; может быть, древнее даже, чем на островах вокруг Риальто; но значительно проще и тусклее. Здесь нет роскошных дворцов. Здесь заводы и фабрики, здесь проживает главным образом трудовой народ.

Идем по заводским дворам, заходим в цех, где ярко светятся печи с расплавленной стеклянной массой. Очень жарко. Жара усугубляется еще и тем, что энтузиасты русского языка — их на каждого из нас приходится по штуке — плотно обступают нашу группу.

Нам говорят, что сейчас придет хозяйка, жена хозяина, она будет давать объяснения, она знает русский язык, она из России.

Полагаем увидеть дочь эмигрантов, а быть может, и какую–либо из аристократических старух, бежавшую лет сорок с лишним назад из Петербурга или Ялты вслед за разбитыми полчищами Юденича или Врангеля. Но к нам, смущенно улыбаясь, выходит здоровая плотная деваха лет тридцати, с румянцем во все щеки.

— Здравствуйте, — говорит она по–русски с некоторым акцентом. — Меня зовут Нина Николаевна. Я немножко забываю русский язык. Вы меня извините.

Очень обстоятельно рассказывает она нам о стекольном производстве, не переступая, правда, пределов того, что у нас знают школьники четвертых классов.

— Наши рабочие, — говорит она, — очень хорошо зарабатывают. До пяти тысяч лир в час.

Ого! — думаем. — Неплохие деньги. За восемь часов это значит сорок тысяч лир. В месяц уже образуется миллион лир, в год двенадцать миллиончиков! Жидковата золотая основа у итальянских денег, покупательная способность их невысока, но все же — в месяц миллион! Этак годик–другой поработать у Нины Николаевны, и сам во владельцы завода выбьешься. Чудаки эти стеклодувы! Почему они до седых волос все стоят и стоят возле жарких огненных печей, вместо того чтобы на деньги, заработанные у Нины Николаевны, строить собственные предприятия?

А какому–то из эскортирующих нас энтузиастов названное Ниной Николаевной показалось даже еще и малым. Он сказал:

— Не пять тысяч лир в час, а до десяти тысяч.

Врать так уж врать. Дескать, не вздумайте подбивать рабочих на революцию, у вас ничего не выйдет, они не просто рабочие, они рабочие–миллионеры.

«Миллионеры» с большим дружелюбием смотрели на нас, улыбались, демонстрировали свое мастерство. Седой, но чернобровый стеклодув, с лицом сухим и благородным, действуя трубкой, как подлинный артист, красиво, точно, изящно, из большой мутной капли расплавленного стекла минут за пять, за семь изготовил сначала пестрый фонарь, затем фонарь у него превратился в сверкающий диск, а в конце концов получилось большое яркое блюдо для фруктов — все из переливавшихся узорами цветных волокон.