Читать «Избранные произведения в трех томах. Том 3» онлайн - страница 2

— Не много ли? — встревожился Козаков. — Или во всяком случае передышечку бы устроить?

— Передышечку — это можно. Давай переведем дух. Осмотрим тем временем мою коллекцию. Ну иди сюда, подымайся на ноги. Как по–твоему, это что такое? — Гуляев указал пальцем на один из чистых листов на стене.

— Это? — Козаков прищурился, отступил назад, шагнул в сторону, как делают посетители в картинной галерее, выбирая подходящую точку для обзора. — Это, конечно и несомненно, «Девятый вал». Копия.

— Ан нет! — воскликнул Гуляев. — У меня не пивная, не дом отдыха и не аэровокзал, чтобы валы эти держать и медведей в сосновом лесу. Ренуар, милый мой, Ренуар. Огюст Ренуар. В подлиннике. Всмотрись, какое лицо у красотки, глазищи какие, сколько скрыто в них… Боже, чего только в них нет! Специально для тебя раздобывал, памятуя, что ты, еще когда учился, имел влечение к импрессионистам, к французам. А сам я, Витенька, по простоте своей российской Левитанами довольствуюсь, Куинджами, Коровиными. — Гуляев обводил рукой стены с бумажками. — Репина люблю, Сурикова. Видишь, какой я квасной. Выпьем–ка за них, — пора. Передышечка была и — хватит. Хотя — стоп!.. Твоего отца мы еще не помянули. За него давай. Эх, и человечище был!..

Когда выпили за покойного отца Козакова, Гуляев спросил:

— Неужели Москву свою покинул ты навеки? И что же ты приехал сюда искать? — Он сбросил на пол просторный пиджак, сидел в подтяжках, накрахмаленный воротник сорочки расстегнул; голубая «бабочка» в белых мелких горошинках съехала от этого набок; седые, редкие волосы растрепались; серые глаза в припухших веках щурились, но улыбки в них не было.

Козаков смотрел на него и с трудом узнавал человека, который почти ежедневно бывал у них в доме при жизни отца. Мальчишкой будущий художник ходил на спектакли, в которых участвовал этот артист. Завидовал ему, переживал за него. Тот всегда был при маузерах и лимонках, носил френчи, гимнастерки и кожаные куртки, сражался только в неравных боях, произносил корявые, но такие горячие речи, что не сиделось на стуле, подымало тоже ринуться в бой, громить беляков, интервентов и агентов Антанты. «Дядя Шура» звал тогда юный Козаков Александра Гуляева. Был это молодой дядя Шура, веселый, энергичный; он знал сотни фокусов с платками, картами, спичками, монетами. Страшная сила — время. До чего же оно изменило дядю Шуру! Прежний дядя Шура водки не пил, в уныние не впадал, хлюпиков играть его в ту пору никто бы, конечно, заставить не смог.