Читать «А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2... -» онлайн - страница 46
Александр Покровский
Через некоторое время искомые сто пятьдесят были достигнуты и перестигнуты – заклинило – под заливистый лай старпома, поскольку «эр-пе-ка-эс-эн», как оказалось, имеет значительную инерцию, усугубленную заклинкой рулей в крайнем положении. И началось!
Конечно, приятно быть в центре событий, когда не ты в чем-то виноват. И кресло вычислителя в самом центре Центрального поста – самое подходящее место для наблюдений, только иногда надо уворачиваться, если старпом (душа-человек на берегу) чем-нибудь кинет сгоряча. Трудно азербайджанцу старпомом быть, тесно душе джигита в Центральном, особенно если последний резво проваливается в тартарары под язвительные вопросы из отсеков – не пора ли перестать выливать кислоту из аккумуляторов и до каких неприличных пределов можно греть упорный подшипник главного вала?
Особенно плохо, если проблемы с давлением. Ладно еще внутричерепным, а то ведь в системах среднего и высокого, когда срочно надо дать пузырь в нос. И очень старпому хочется дать в нос боцману чем-нить тяжелым, невзирая на то, что боцман ровно вдвое выше ростом. Но кресла, как положено, привинчены к палубе, а зам в режиме Заратустры уже высунул то ли лицо, то ли другую часть тела (у него они очень похожи) из второго отсека на запах жареного. Нельзя партийному старпому руки прикладывать! Вот и нарезает он вертикальные круги по Центральному, щедро поливая всех боцмановских родственников до невозможного колена.
В какой-то момент рули таки отклинились, но зато переклинило боцмана. А боцман в состоянии обезьяны за рулем ракетного подводного крейсера, и не какого-нибудь, а стратегического назначения – это, надо сказать, картина Репина, написанная Дали.
Акустик потом притащил курсограмму и, когда показывал путешествие в трех измерениях
Эпизод второй.
Ушел наш дражайший доктор на пенсию в чине страшного лейтенанта запаса. А умники в Военно-Медицинской Академии в том году решили, что надо теперь не шесть лет доктора учить, а семь. И тогда здоровье военнослужащих достигнет небывалых высот, суля невиданную продолжительность жизни мичманов и расцвет всех искусств сразу, а записи в медицинских книжках личного состава будут поражать совершенством слога и изысканной красотой штиля.
Правда, по моим наблюдениям, седые флотские доктора «академиев» не кончали, а были побочным продуктом производства школы марксизма-пароксизма.
Итак, наш опухший от многолетнего сна док радостно помахал нам ручкой, как будто мама в Иерусалиме его ждет, а не рязанские огурчики в рассоле.
Немедленно у старпома заболела голова – не от привычного похмелья, а просто некому принять амбулансию и хирургенцию. Но долго у старпомов голова болеть не может, не дано, потому что палец привычно тычет в мирно рысившего неподалеку лейтенанта, и голос привычно отдает гордые военные команды: «Лытинант! Исса! Ставь крестик!»