Читать «Кувырков» онлайн - страница 7

– Эк их нанесло! – подумал Алексей Кирилович. – Таксы теперь нет, гляди еще говядина вздорожает. Ведь эти провинциалы жрут как черти.

А приезжих было множество со всех концов России, от запада и севера, и моря, из Астрахани, Архангельска, Минска, Тамбова, Пирятина, Орла, Харькова и Бог весть откуда. «Из Астрахани приехал некто Севрюгин, остановился у Рыбного рынка», – вычитал Алексей Кирилович и улыбнулся. «Капитан Ветров, у Пустого рынка». Экий прохвост, какую фамилию себе приспособил! Да еще с ветром-то жмется к пустоте… «Ветров у Пустого рынка». – «Однако это иногда выходит пресмешно!» – подумал Кувырков и пожелал продолжать делать свои сопоставления. «Из Харькова генерал Жеребцов и из Тамбова действительная статская советница Кобылина – остановились в Конюшенной», – вычитал он еще дальше и задумался.

– Что ж это такое? – подумал Алексей Кирилович. – Генерал Жеребцов ехал из Харькова, а г-жа Кобылина из Тамбова, и теперь вместе стоят в Конюшенной. Странно это что-то!

Начал Алексей Кирилович кидать это дело так и сяк, и вышло оно у него делом неладным. Он ходил, ходил по своему покою и наконец воскликнул:

– Да нет-с, позвольте: это даже совсем странно! Жеребцов с Кобылиной в Конюшенной!.. А позвать-ка ко мне Хржонжчковского.

– Слушай, – начал Алексей Кирилович, когда перед ним предстал Хржонжчковский – Кордулия говорит, что ты все можешь понимать?

– Все могу понимать, – отвечал поляк.

– Ну так вот, возьми же, когда ты ловок, раскуси!

И Кувырков передал ему полицейскую газету.

– Вот видишь, вот эти вот строки раскуси.

– Что ето такое?.. А, «Жеребцов с Кобылиной остановились в Конюшенной»? Самое ето?

– Да.

– Простейшее дело.

– Это разврат?

– И совсем же не разврат, а то: ето просто есть «русское направление».

– Что-о-о? – возразил удивленный Кувырков, никогда не слыхавший про такое новое направление бесполезных умов.

– «Русское направление» – это ж, можете видеть: больших чинов особы в лошадиных фамилиях поставлены в Конюшенной. Насмешки над особами… К социялистскому нигилизму все.

– М-м-м! – протянул, нечто смекнув, Кувырков.

– А то ж, что еще? – хладнокровно говорил Хржонжчковский.

– М-м-м-м! Так вот оно что! Да, ты прав, – проговорил Кувырков и крикнул: – Манишку! Скорей мне манишку!

– Эге-ге-ге! Так это вот это нынче каким путем проводится, – еще раз прошептал Кувырков и стал торопливо одеваться. По мере того, как Кордулия Адальбертовна привязывала к нему манишку, галстук и рукавчики, его как будто разбирало; он нетерпеливо вырвался из ее рук и, схватив листок газеты, побежал на Литейную к своему начальнику.

– Что с вами? – спросил начальник, увидя встревоженное лицо Алексея Кириловича.

– Вещи, ваше превосходительство, нешуточные, которых терпеть часа нельзя!

– Боже мой! Еще что такое? Чего еще нельзя терпеть?

– Жить нельзя.

– Кому?

– Никому скоро нельзя будет жить, ваше превосходительство!

– Отчего? Что вы такое говорите?

– От безнравственности, от разврата открытого, от литературного вольнодумства, которые ныне закрываются опаснейшею маскою опаснейшего, ваше превосходительство, нового направления.