Читать «История о сене и собаке» онлайн - страница 20

— Любовью нельзя оскорбить, — сказал он вдруг. — Только вы ни черта не понимаете…

— Конечно, несовершенный женский ум судить не может… — начала я в запале и замолчала, переваривая его слова. Кажется, в жизни ничего подобного не слышала от мужчины, ощущение было, словно меня ошпарили ведром кипятка. Я уставилась на Лудовина, потом пробормотала что-то бессвязное о том, что он не прав, что, видимо, обижен и прочая. Расспрашивать дальше о его прошлом было неуместно, да и не имело смысла. «Все, больше не вмешиваюсь, пусть Рита решает сама. А вдруг, у них что-то получится, и он бросит эту черную работу и найдет что-то иное. В конце концов, я бы могла помочь, если вся эта история не сойдет на нет сама по себе, а в таком случае и беспокоиться будет не о чем».

Пробка зашевелилась, пришла в движение.

— Куда вас подвезти? — спросила я.

— Тормозните у метро, — ответил он.

— Но я могу подбросить вас до дома. Где вы живете?

— Спасибо, не стоит. Вы и так потратили на меня свое время. Тормозните вон там, Дарья Васильевна. Благодарю.

Я остановила машину, Лудовин вышел, махнул мне рукой и, прихрамывая, направился в сторону входа в метро. Я смотрела ему вслед, пока его высокая фигура не смешалась с толпой.

А дома меня ждали поедающая пирожные Дора и довольный жизнью Федор, который объявил, что его влекут ко мне любовь и тревога, как бывает с теми, кто к цели близится заветной, хотя выразил он эту мысль короче и деловитее:

— Дарья, давай решать наши дела! Ну скажи, что тебя не устраивает в том плане, который я предложил?

«Все не устраивает», — хотелось сказать мне, но я опять занялась дипломатией и демагогией.

«Как он сказал? Любовью нельзя оскорбить?» — вертелось у меня в голове, когда я, с трудом спровадив Федора и сделав Доре внушение за неумеренное потребление кондитерских изделий, погрузилась в благословенное одиночество в стенах своей спальни, центром которой была огромная кровать с коваными витыми спинками.

Глава 4

Второе, что пришло в голову, когда я проснулась — «любовью нельзя оскорбить». Первое же, традиционное, едва я открыла глаза и увидела на часах противно светящиеся цифры 6:24, было — «как неохота вставать так рано, поспать бы еще чуток».

Утро прошло под знаком размышлений над вторым. Зачем он сказал мне это? Не оттого ли, что видит во всех женщинах алчных соискательниц плотного мужского кошелька? Неужели и я дала повод так думать о себе? Это я-то, которая всего, что имею, добилась сама, тяжким упорным трудом, собственным умом и силами? Да что он знает обо мне! Ничего, кроме того, что я успешна в жизни. А он, между прочим, там, внизу, почти на дне. И какого черта меня волнует его отношение ко мне? За завтраком я пришла к неутешительному выводу, что ради собственного спокойствия и родственных отношений должна все-таки узнать хоть какие-то детали биографии Романа Лудовина, обещанные подругой, и позвонила ей, чтобы договориться о встрече. Кристина предложила пересечься на ее территории, то есть, подъехать в редакцию газеты, где она трудилась, и на месте договориться о дальнейших действиях. С тоской в голосе она объяснила, что не может пригласить меня в гости, потому что дома у нее уже два месяца царствует его мучительство ремонт, и они с мужем и сыном влачат жалкое существование у его родителей, отчего состояние нервной системы Кристины уже приближается к критическому уровню. В ответ я предложила посетить мое жилище, на территории которого могла бы предоставить их семейству комнату, не на месяц, разумеется, но на несколько дней, чтобы дать им возможность оторваться и отдохнуть от общения со старшим поколением.