Читать «Все тот же сон !» онлайн - страница 4

- Ну?! - спросила я, подбежав к витринам. - Быстро говори, в чем дело, меня на пять минут выпустили.

Сенька покусал нижнюю губу, оглянулся в переулок и сказал:

- Вот что происходит: этот сон твой, Григорий, не простой.

- А какой? - не поняла я.

- Это же вещий сон, понимаешь? Все так и было с ним. Потом. Он из окна башни прыгнул.

- С чего ты взял?

- Я читал. Я все воскресенье в библиотеке просидел. И еще пойду, Сенька сглотнул и подвинулся ближе. Свет витрин синевато-холодными бликами играл на его скулах. - Плохо дело, Григорий. Оказывается, Годунов не убивал царевича Димитрия.

- Ну и что? - опасливо косясь на Сенькины сведенные брови, спросила я. - Пушкин-то про это не знал.

- Но я-то знаю! - выкрикнул бледный Плоткин. - Значит, Пимен этот либо врет, либо помешанный и верит в то, что говорит.

- Тогда все верили, - строго возразила я. - И потом, какая разница? Тебе-то что? Текст ты выучил, играешь хорошо...

- А ты - плохо, - упавшим голосом проговорил вдруг Сенька и, пряча глаза, заторопился: - Ты не обижайся, Григорий, но правда - я старика так любить начал в последнее время, прямо как себя. Особенно когда говорю: "А прочее погибло безвозвратно. Но близок день, лампада догорает - еще одно, последнее сказанье..." - мне, знаешь, прям вот верится, что я старый-старый, как дедка мой, и недолго жить осталось, и лампада счас потухнет, и вот... прям грустно так помирать... И тебя жалко, что ты такой одинокий на лавке спишь, что у тебя судьба такая... окаянная. И даже, - он покосился на витрины и понизил голос, - в Бога верить начинаю... Правда! - Он перевел дыхание. - А тут ты как рявкнешь: "Все тот же сон!" - так у меня настроение обрывается и хочется костылем в тебя запустить... - Сенька заглянул мне в лицо и пояснил виновато: - Мешаешь, Григорий...

- Что же делать? - я была уязвлена в лучших своих чувствах, растеряна. Сенька - Пимен наступал своим костылем на мою незыблемую любовь к литературе. А ведь я знала наизусть всю сцену и таким ясным, звучным голосом декламировала роль Самозванца, намекая на его коварные планы. И Баба Лиза была мною довольна...

Но присутствовала в Сенькиных словах правда, не признать которую я не могла - опять-таки из любви к литературе. И я признала ее.

- Что же делать? - потерянно повторила я. Сенька оживился.

- А ты представь, что ты сирота, - предложил он.

Я напряглась, представила себе нашу квартиру без отца и мамы... Получалось, что они в санаторий уехали.

- Не верится... - призналась я.

- Пошли в темноту, - решительно сказал Сенька. - Здесь витрины наглые.

Он взял меня за руку, и мы побрели в сторону темных пустых дворов.

- Ты сирота, - говорил Сенька проникновенным полушепотом. - С малых лет по монастырям шатаешься. Думаешь, сладко? Спишь где попало, месяцами не моешься... Дадут поесть - поешь, не дадут - голодный. А ты такой молодой, Григорий, так жить тебе охота... И сон проклятый один и тот же снится, снится; проснешься - сердце от него колотится: что за сон? К чему он? Он не знает, какая дикая и страшная судьба его ждет, но ты-то знаешь: значит, должна играть, вроде он предчувствует и бросается в эту судьбу, как с башни потом бросился...