Читать «В омуте» онлайн

Александр Валентинович Амфитеатров

Annotation

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в. (романы «Восьмидесятники» и «Девятидесятники»), о женском вопросе и проституции («Виктория Павловна» и «Марья Лусьева») — всегда многословные и почти всегда поверхностные. А. привлекает общественная хроника с широким захватом эпохи. У него же находим произведения из эпохи крепостного права («Княжна»), из жизни театра («Сумерки божков»), на оккультные темы (роман «Жарцвет»). «Бегом через жизнь» — так характеризует творчество А. один из критиков. Большинство книг А. - свод старых и новых фельетонов. Бульварные приемы А. способствовали широкой популярности его, особенно в мелкобуржуазных слоях. Портретность фигур придает его сочинениям интерес любопытных общественно-исторических документов.

Александръ Амфитеатровъ

Александръ Амфитеатровъ

Въ омутѣ

«Вы, полуматери и полукуртизанки».

Изъ одной пародіи

Дѣло было въ отдѣльномъ кабинетѣ моднаго ресторана, въ центрѣ Москвы. Мы не то обѣдали, не то ужинали въ мужской дружеской компаніи; какъ говоритъ одинъ изъ героевъ Островскаго, день прошелъ, вечеръ не наступилъ, потому, былъ-ли это обѣдъ или ужинъ, — не скажу въ точности. Такъ — ѣли и пили.

Время, однако, мнѣ важно обозначить, потому что оно играетъ нѣкоторую роль въ томъ, что я хочу разсказать дальше.

Сидѣли, пили, болтали. Въ сосѣднихъ кабинетахъ пока тихо. Вдругъ эту тишину точно прорвало. И справа, и слѣва поднялся говоръ, смѣхъ, раздались бойкія глиссады на фортепьяно, густой, хотя совсѣмъ необработанный женскій голосъ запѣлъ пресловутое «Клико» Паолы Кортесъ. Въ лѣвомъ кабинетѣ, очевидно, разыгрывалось какое-то недоразумѣніе. Слышались женскіе голоса:

— Да глупости… поймите же, что намъ такъ неудобно… мы вмѣстѣ пріѣхали, вмѣстѣ и быть хотимъ… Они мужчины — должны уступить…

Въ отвѣтъ на всѣ эти нетерпѣливые выкрики что-то гудѣлъ и въ чемъ-то извинялся вѣжливый басокъ распорядителя.

— Да кто тамъ такіе? — раздраженно вскрикнула одна изъ невидимокъ высокимъ сопрано; въ ея голосѣ почудилось мнѣ что-то знакомое.

Опять учтивое жужжанье распорядительскаго баска и уже значительно пониженные тоны успокоившагося сопрано:

— А! знаю… Попросите его выйти ко мнѣ…

Вслѣдъ затѣмъ въ нашъ кабинетъ вошелъ распорядитель и таинственно обратился ко мнѣ:

— Васъ спрашиваютъ.

Я вышелъ не безъ недоумѣнія, напутствуемый насмѣшливыми улыбками и остротами товарищей.

Въ коридорѣ меня ждала дама. Къ великому моему изумленію, я узналъ въ ней одну — какъ говоритъ Пушкинская Татьяна — «мужу вѣрную супругу и добродѣтельную мать». Вѣрную и добродѣтельную — внѣ конкурса; своего рода жену Цезаря, которой не смѣетъ коснуться подозрѣніе. Встрѣтиться съ нею tête-à-tête въ коридорѣ бойкаго ресторана было столь удивительно, столь необыкновенно, что, право, встань предо мною любимецъ московской ребятежи — слонъ «Мавликъ» изъ Зоологическаго сада — я менѣе изумился бы…