Читать «Галина КудрявскаяПоймать ветер» онлайн - страница 36

— Вот вы говорите — радость, а я называю — кайф, ну, словом, — удовольствие, наслаждение… разве есть на свете люди, не стремящиеся к этому? Ведь и жизнь без удовольствия — тоска, кому она такая нужна?

— Серёжа, — терпеливо ответила женщина, — тот кайф, о котором вы говорите, всегда грех. И, заметьте, грешнику, конечно, себя оправдать хочется. Найти обстоятельства, оправдывающие грех, их нетрудно найти.

Только никому от этого не легче, ни самому грешащему, ни тому, кто рядом… сейчас ведь что в мире происходит? Желание оправдать грех, легализовать его, сделать явным и неосуждаемым, принятым для всех, чтобы совесть не жгла, что ты плох, ибо теперь все плохи, а значит — хороши. О чём раньше шёпотом и со стыдом, теперь с экрана телевизора. Грешнику, чтобы себя изгоем не считать, проще не от греха избавиться, а заставить окружающих признать грех — нормой. Если ты богат и при власти, легко навязать эту точку зрения другим. Они хотят и грешить, и уважать себя, и чтобы другие уважали.

Меня внучка на днях о таком спросила, что волосы дыбом… ей всего восемь лет. Вот что страшно, а ведь она ночные каналы не смотрит, только днём, мультики, а между ними реклама. Что с ними будет? У них уже смещены понятия добра и зла…

С некоторых пор Сергей Иванович стал ждать прихода Натальи Николаевны, ну, пожалуй, не так, как Анатолий Петрович, но тоже с нетерпением. И не потому, что угостит чем-нибудь домашним, и напахнёт на него сладость воспоминаний о родительском доме. Домашним его и медсестрички угощают, две-три сразу ходят. И не потому, что чем-то Наталья Николаевна ему мать напоминает, хотя внешне они разные. Мать была крупная, полнотелая, медлительная, а Наталья Николаевна сухощавая, моложавая, живая.

Хотелось Сергею с ней поговорить, в чём-то своём утвердиться или отказаться. Он и вопросы заранее обдумывал, уверен был, что именно в споре рождается истина, а она всегда уходила, ускользала от прямого спора. И его жажда оставалась неутолённой.

— Что ваш Бог, куда он смотрит, — готовил мысленно новый разговор Сергей Иванович, — как такое допускает?.

О, у него много аргументов, доказывающих, что Бога нет, что каждый в этом мире спасается, как может: один — работой, другой — бабами, третий — водкой. Потому что жизнь — невыносима. В ней нет ничего разумного. Он уже давно утвердился в том, что весь мир — один большой дурдом. А человеку хочется услады, и ищет её всякий там, где может.

— Ну вот, — подходя к больнице, вздохнула Наталья Николаевна, — сейчас опять Серёжа пристанет со своими разговорами.

Не любила она этого. Докажите ему, что Бог есть. Как будто Бог — теорема. Не чувствуешь сердцем Его присутствия в твоей жизни, значит, для тебя — Его нет. И только, и успокойся. Так ведь нет, чувствует, потому и неймётся ему, хочется опровергнуть Божие существование, иначе жить невыносимо в том, в чём живёшь, нечем тогда оправдать своё свинство.

— Здравствуйте, — произносит она, входя в палату, охватывая взглядом сразу и Анатолия, и Сергея, оценивая, ну, как сегодня, какие сюрпризы? Оба улыбаются, значит, слава Богу, без неожиданностей.