Читать «Страшная нога» онлайн - страница 2

— Скажи свое слово, Сиди, — произнес Волгар. Он увлекался восточными романами.

— Милостивые государи, — начал Каганек, — сегодня будет исповедь. Надеюсь, что среди нас не найдется негодяя, который бы предал «Страшную ногу». Тот, кто собирается признаться в членстве, пусть сейчас выступит вперед, я с ним поговорю по-свойски.

— Но ведь существует тайна исповеди, — возразил Балушка, помня, что он первый силач в классе. — Я, например, буду исповедываться во всем, Батя не смеет это выдать кому-нибудь без разрешения римского папы. Я не намерен оставаться грешником. Если ты против, Каганек, выходи, схватимся.

Председатель Каганек отплюнулся.

— Предатель! — возгласил он трагически, — всякий кто тебя встретит, пусть убьет тебя, как собаку!

Вмешался Волчек:

— Балушка расскажет только попу. А ведь тот без разрешения папы не смеет передать это дело директору. Ему бы пришлось поехать в Рим, и папа наверное не разрешит. Я читал, что один злодей исповедовался попу в убийстве купца и сказал, что вместо него должны завтра повесить невинного человека. Поп ничего не мог сделать, пришлось сохранить тайну исповеди. Пока он телеграфировал папе в Рим, да пока пришел ответ, невинного успели повесить.

Мальчики заспорили, почему настоящий убийца пошел не к судье, а к попу.

— Ясно, почему, _ сказал Балушка. — он знал, что поп не смеет его выдать. А судья бы его сразу арестовал. Вот и я, как тот разбойник, — исповедуюсь — и только.

— Да зачем же? — осведомился Петерка.

— Потому что боюсь пекла, — ответил Балушка.

Все посмотрели на него с любопытством. Побивает Какисту, первого силача из второго класса, а пекла боится!

— Почему же ты боишься пекла?

— А ты не боишься?

— Нет, — отозвался Петерка, — У меня один дядя викарий, а другой ксендз. В случае чего, выручат. Да и в пекле не так страшно, как думают люди. Это говорил дядюшка викарий моему папе. Потом они оба смеялись, а папаша сказал, что там человек по крайней мере сидит в тепле.

— Нет, нет, это неправда! — вмешался Балушка — Я читал в хрестоматии об одном жулике в аду. Всю жизнь он врал и не исповедовался. В аду ему черти каждую секунду ножницами отхватывали язык. Язык вырастал через полсекунды, и они опять ему отрезали. Язык снова вырастал. А они опять. И так до бесконечности.

Ногач тоже вступился за Балушку:

— Это не годится, Балушка должен исповедаться и о «Страшной ноге».

— Пускай примет грех за всех нас на себя.

Председатель Каганек возмутился.

— Все клялись над кораном не выдавать общество, и если Балушка исповедуется, это будет нарушением клятвы, — заявил он.

— Нет! — упрямо сказал Балушка. — Я честный католик. Если я согрешил, то должен покаяться. А будешь еще тут гудеть, Каганек, дам тебе пару горячих. Батя не посмеет выдать то, что слышит, на исповеди.

* * *

Раздраженный и злой ксендз Шимачек мрачно вocceдал в исповедальне. Он вопрошал сурово и накладывал тяжелые покаяния — минимум восемь «Отченашей» и «Богородице, дево, радуйся».

Да и как не раздражаться! Когда проходил четвертый класс, в исповедальне появился гимназист Ружичка.