Читать «Описание Швейцарии» онлайн - страница 2

Обсудить детали предстоящего похода — дело нелегкое. У теплой компании всегда мало денег, и тратит она их довольно бестолково. Один накупил себе дорожных вещей в Берлине, другой в Вене, а одеться для пешего хождения не во что. Третий купил великолепную палку с наконечником, такую палку, что можно было бы с нею взобраться на Эверест, если бы он ее не посеял где-то в поезде под Инсбруком. Все это чрезвычайно усложняет обмундирование и оборудование экспедиции. Начинается взаимная примерка чужих штанов, причем один член теплой компании — длинный и тощий, другой — маленький и толстый, третий — маленький и худой. В одном случае надо кое-что подстегнуть английскими булавками, а в другом приходится удлинить подтяжки посредством системы веревочек. Настоящий горный мешок всего один, остальные два заменяются самодельными торбами, к которым кое-как подшиваются ремни. В результате обнаруживается, что за те же деньги можно было приобрести и специальные костюмы туристов, и мешки, и все прочее: но теперь уже нечего делать, и теплая компания утешается сознанием, что самогон всегда слаще. С путеводителем тоже вышла история. В целях разумной экономии, чтобы не тратиться на дорогой Бедекер ^[5], каждый самостоятельно купил по дешевой книжечке. В результате — все три не годятся. Особенно невпопад вышла покупка у одного: он приобрел в Дрездене по случаю за три марки прекрасный гид по Шварцвальду и упорно настаивает, что эта страна находится в Швейцарии. До сих пор мы его не переубедили: на каждой остановке он берет у меня швейцарскую карту и тщательно обыскивает все кантоны, не затерялся ли где-нибудь Шварцвальд ^[6]. Такой недоверчивый. А окончил Ришельевскую гимназию и всегда имел по географии пять.

Впрочем, он и по языкам всегда получал пятерки, и второй мой приятель тоже. Зато надо послушать, как они тут объясняются. Один начал свою карьеру в Люцерне с того, что пришел в гостиницу, где назначено было наше свидание, и смело спросил: «Во штект херр такой-то?» ^[7] Второй считает себя сильнее во французской речи и потому, когда у почтового чиновника на хватило пяти сантимов сдачи, сказал ему успокоительно: «Кантитэ неглигабль!» ^[8]

Но все это пустяки. Главное то, что нам весело. Откуда-то выплыли на поверхность памяти клички, которыми нас называли в гимназии, и сам собой вспомнился своеобразный язык Молдаванки и порта, на котором воспиталось наше поколение в прежней Одессе. Прекрасный язык, сочный и звучный не только в смысле фонетики, но и в смысле богатства и смелости лексического материала. Вспомнились давно-давно забытые меткие словечки, добрую половину которых трудно воспроизвести в печати.