Читать «Со взведенным курком» онлайн - страница 38

Словом, арсенал наш мог в любой момент взлететь на воздух. Прямо скажу, перспектива эта — а в ней мы отдавали себе ясный отчет — особой радости нам не доставляла…

Но даже если исключить взрыв, сама возня со взрывчатыми веществами довольно вредна — ведь многие из них ядовиты. Начиняя, например, бомбы динамитом без резиновых перчаток, можно отравиться. А перчатки то и дело рвались, их не хватало. Мы старались работать осторожно, пили в качестве противоядия черный кофе и молоко, и тем не менее к концу рабочего дня (вернее, рабочей ночи) голова разламывалась от боли. Однажды я отравился так сильно, что меня еле-еле выходили.

Лучше всего нам помогало одно бесценное качество, которым все мы в те времена обладали в избытке: молодость. Самому старшему из нас было в ту пору двадцать два.

Склад «готовой продукции» мы оборудовали в Уфе, на медовом заводе Алексеева, отца нашего боевика Володи «Черного». Там в асфальтовом полу был искусно вырезан люк. Он вел в солидную подземную кладовую, где и хранились бомбы. В этом же подвале разобрали кирпичную кладку фундамента и замуровали туда пистолеты, хорошо смазанные и завернутые в парафиновую бумагу. Ход в склад маскировали многочисленные кадки с медом. Оберегал его член боевой организации Ксенофонт Антонов, «Великий конспиратор», мастер медового завода.

Бомбы мы изготовляли и накапливали не только для текущих оперативных целей той партизанской войны с правительством, которую боевики Урала еще вели на протяжении 1907 года. Нет, уральские большевики смотрели вперед, готовились к неизбежным грядущим, решительным боям пролетариата за власть. Многие склады оружия и боеприпасов дождались своего часа. Они отлично сохранились до 1917 года; их вскрыли старые дружинники, когда формировалась уральская Красная гвардия.

Многие боевики из тех, кто готовил бомбы и умел с ними обращаться, развозили их по всему Уралу — в Екатеринбург и Тагил, в Челябинск и Пермь, в Вятку и Златоуст и даже за пределы края — в Самару. И не просто доставляли, но и обучали дружинников. Уроки не ограничивались теорией — поодаль от жилья, на «полигонах», проводили боевые ученья.

Ездил и я.

Однажды только случай спас меня от, казалось бы, неминуемого ареста.

Совет Уфимской дружины командировал меня с бомбами к большевикам-самарцам. Время выбрали неудачное — незадолго до этого в Самаре прошла полоса обысков и арестов, полиция усердствовала, и скрываться от слежки было очень трудно. Однажды, когда мы с самарскими товарищами занимались в лесу, охранка напала на наш след. Постовые успели нас предупредить, и мы благополучно скрылись.

Но одно событие, о котором стало известно на следующий день, резко осложнило положение: по дороге из лесу двое моих учеников задушили попавшегося им провокатора-шпика. Ребята перешли на нелегальное положение, и Самарский комитет переправил их в Баку. Занятия пришлось прекратить. Я сразу убрался домой.

Поезд приходил в Уфу часа в четыре дня. Как полагается, сначала я отправился на явку. Там мне должны были сообщить, что делать дальше.