Читать «Инга» онлайн - страница 122

Горчик, плотно закрыв двери, вернулся, сел. Нащупал за спиной одеяло и, держа за край, укрыл им Ингины плечи, привалился к ней, натягивая другой край на свое плечо.

— Не холодно?

— Хорошо. Смотри, видишь, дерево — прозрачное!

— Да.

Огонь треснул, плюнул из чугунной, точно такой, как у печки Саныча, дверцы, крупную искру. И Горчик, высунув руку, схватил ботинок, припечатал огонек подошвой. Инга засмеялась.

— Ботинок-убийца. Ужастик снять. Ходит сам и топчет, что хочет.

— Огромный, — согласился мальчик, — и растет. Как ударит, так и подрастает.

— О-о-о, — хором сказали, увидев одну и ту же картинку — огромной подошвы над половиной мира, и рассмеялись, прижимаясь плечами.

Он еще смеялся, а Инга замолчала, черные глаза отражали прыгающее в печке пламя.

— Тебе обязательно уезжать?

Повернулась, скашивая глаза, чтоб увидеть профиль мальчика, но отодвигаться не стала. Горчик тоже повернулся к ней и тоже чуть скосил глаза, чтоб смотреть и не отодвигаться.

— Ты ж знаешь. У меня отсрочка, пока учусь, то ладно. Но если Ром ищет, мне лучше сейчас свалить, пока берут в команду. Оно ж не всегда так. Повезло просто.

— Вот уж повезло… Сам сказал — на жестяном корыте три месяца болтаться.

— Ну, да. А может, потом в кругосветку пойду. Тут парусник есть, большой, через год ходит. В Африку там.

— Дурак ты, Сережа Горчик. Там виза нужна, паспорт моряка, Саныч говорил, а у тебя приводы. Тебе разве дадут?

Мальчик молчал, чуть отвернув лицо к пламени. Инга заговорила быстро, выпрастывая руку и откидывая со скул волосы:

— Господи. Ну что ж ты, и правда, такой дурак! Всю жизнь себе ломаешь, с самого вот начала. Молчи! И меня втянул, я ж переживаю, боюсь за тебя. Приехала вот. А ты даже сказать не хочешь, что у вас там с Ромом за дела.

— Не надо тебе. Меньше будешь знать, меньше скажешь. Если что.

— Если что — что? Если в ментовку меня вызовут, да? Вот уж нашла себе друга Михайлова! Другой бы, если любит, то сумел. Поменять все.

Профиль мальчика разгорался и тускнел. Дернулось жесткое плечо рядом с ее плечом.

— Откуда знаешь?

— Что?

Как всегда, когда нужно было сказать важное, самое важное, голос Сереги замедлился, становясь немного сонным.

— Что… люблю…

— А нет что ли?

Он так же медленно снова повернул к ней лицо. Раскрылись четко очерченные губы.

— Да.

И сомкнулись. Блестящие глаза смотрели прямо в темные Ингины зрачки. Она ждала, мучаясь. Сейчас он спросит, а ты? И она ответит. Но Горчик прикрыл глаза и снова отвернулся, не спрашивая.

Инга выдохнула, теряясь и не зная, радоваться или обижаться. Она его любит. Сейчас вот прямо. Сидит тут, плечом к его плечу. Знает, что скоро они лягут, рядышком, на два положенных стопкой старых матраса, покрытых каким-то покрывалом. Укроются, прижимаясь друг к другу. И до утра станут целоваться, так же, как в летней палатке. Но уже по-другому. Потому что одно дело просто целоваться с мальчиком летней ночью, около воды. И совсем другое — честно сказав Виве, куда она сорвалась, приехать в зимний незнакомый город, отыскать его в старом здании морского училища, уйти в пустой дом, где печка и кроме них никого. И лечь с ним, зная, что он ее любит. И если он будет знать, что она — тоже. Но вдруг она сделает хуже, ему. Ведь есть Петр и его письмо, полное размашистых строк, в которых то, о чем ей мечталось на исходе лета.