Читать «The bad еврей» онлайн - страница 31

Конечно, можно представить самый радикальный пример и сказать, что только идеализм – есть естественная среда для всяческих символических, в том числе национальных или имперских обольщений. Да, материалиста, конечно, заарканить идеей символического превосходства над Другим (Эдварду Саиду мой пламенный привет) куда сложнее, и вроде бы так и просится сказать, что лучшим противоядием является марксизм. Кабы не история, которая убедительно показала, что самый что ни есть марксизм (хоть ничего марксистского в СССР не было, кроме сисек в частушках и имени автора на корешках его книг) может получить любое утопическое истолкование, и стать столь же тоталитарным, как то же почвенничество или расизм.

А вот от идеализма спасения уже нет. То бишь есть, конечно, но это такая болезненная процедура, когда из сознания изгоняется все иллюзорное, что представить себе человечество, состоящее хоть из немцев, хотя из казаков Запорожской сечи, живущих без доли самообмана, это все та же утопия. Прожить без обмана другого еще можно, не обманывая себя – запаришься занозы из души таскать.

Главка двенадцатая

12

Нужно сказать, что я к проблемам Израиля долгое время относился как-то несерьезно. То есть примерно так, как большинство интеллигентных людей на одной шестой. Как историческая родина, он меня не занимал, сама мысль оказаться среди толпы евреев приводила меня в чувство, более всего близкое к чувству духоты, что ли. Слишком отчетливо я видел эту удивительную адаптивность моих соплеменников, и вероятность, что на исторической родине безудержного приспособленчества будет меньше, представлялась мне ничтожной. Да и вообще государство, образованное по национальному признаку, утопическая затея.

Но относительно права Израиля на существование сомнений вроде никаких не было. Также, собственно говоря, как и относительно самого арабо-израильского конфликта. Мол, да, образовали государство в результате геноцида евреев в Европе, образовали на историческом месте, где каждый камень Библии еврея почти в лицо знает и очень хорошо помнит. Образовали, добились ярких успехов в социальном строительстве, все-таки евреи, головой работать могут. А то, что постоянно воюют с арабами, то это представлялось не столько национальным, сколько социальным конфликтом. Вот, мол, вполне интеллигентные евреи хотят тихо и спокойно жить, а куда менее интеллигентные арабы, а на самом деле – варвары, застрявшие в средневековье – чем могут им мешают. Просто из вредности и скудоумия. Тем более что на стороне арабов была советская власть. А я просто не мог не считать, что если советская власть – за, значит, я - против; потому что советская власть – короче понятно, почему она не может поддерживать ничего пристойного в принципе.