Читать «Газета День Литературы # 150 (2009 2)» онлайн - страница 28

Очень часто позднее творчество Кузнецова представляется как возмутительное соединение его прежнего, изначально языческого миропонимания и неглубокого, катехизаторского христианства, которым поэт "заинтересовался" на склоне лет. Утверждением этой критической позиции дружно занимаются новоначальные христиане с литературным образованием и клирики-трибуны, совершенно лишённые художествен- ного чутья и вкуса. Хорошо бы таким литераторам-фарисеям обратить свой взыскательный взор на собственные деяния, никак не сочетающиеся с евангельской правдой в жизни, а церковным книжникам – вслушаться в звуки народной духовной поэзии и быть ближе к душе русского человека.

Стоит напомнить, что в храм приходит грешник, на лице и в повадках которого видны черты его родовой принадлежности, будь то татарин, осетин, еврей или русский. Свойства его национального характера не отменяются принятием православной веры; также и культура народа, к которому он принадлежит, не изымается из его сознания и сердца, но во многом очищается и приводится в соответствие со светом христианской истины. Эта родовая печать не отменяется ни в Грузии, ни в России, ни в Японии, где великий православный миссионер святитель Николай (Касаткин) с огромным уважением относился к традициям местной культуры. Более того, с началом русско-японской войны он известил свою паству, что теперь они будут молиться порознь, каждый о победе своего оружия, поскольку христианин должен быть ещё и сыном собственной родины. Православный эфиоп не должен отрекаться от культуры Африки, несомненно, отринув все её колдовские культы. При этом сказки, которые он станет рассказывать детям и внукам, будут с отчётливым местным колоритом.

Вместе с тем, вся дохристианская Русь негласно полагается некоей страной-полуфабрикатом, так же как и древние славяне, её населяющие, ибо только потом, с Крещения, как будто началась подлинная русская история. Эта резекция русского народного сознания, исторической и нравственной правды делает русского православного христианина совершенно беззащитным перед многими церковными нестроениями. Ужасны признания бежавшего из церкви прихожанина, который столкнулся с чёрствостью настоятеля, со своекорыстием приходского старосты, с бюрократической ротацией клира. Этот человек поистине одинок, у него нет ничего, что составляло бы его родовую историю, некую базу, от которой стоит сделать мировоззренческий и духовный шаг ко Христу. Даже разбойник, раскаявшийся и ушедший в монашество, со слезами вспомнит волшебную сказку и народную песню, которую в полузабытом детстве он слышал от матери своей. Родовой русский человек с православной душой, столкнувшись с церковными испытаниями в одном месте, уйдёт от искушения злобой и безумием критиканства, исповедуется и примет причастие из рук другого пастыря – доброго, искреннего, не затронутого стяжательством.