Читать «Жизнь художника (Воспоминания, Том 1)» онлайн - страница 33

Было время, когда эти поездки бабушки я ценил чисто эгоистически. Она привозила оттуда мне, младшему из ее внуков, то труппу преуморительных фантошек, то целый театрик. Но позже я уже негодовал, когда узнавалось, что безвозвратно ушла та или другая из бабушкиных художественных драгоценностей, негодовали и другие члены семьи, предлагая вперед самим покупать то, что она обрекала на продажу. Бабушка всё же предпочитала свой способ - по крайней мере не влекший за собой "лишних разговоров".

В последние годы своей жизни бабушка очень изменилась. Что-то не ладилось с ногами и она утратила свою прелестную легкость поступи: ей приходилось опираться на костыль. Однако лицо, хоть и превратилось в старушечье, оставалось в своем роде привлекательным и необычайно благородным. Теперь она еще более напоминала осанку и ласковую величественность Екатерины II, какими мы себе представляем их по портретам Государыни. И тем более контрастными сделались всякие причуды и чудачества бабушки, с годами только усилившиеся. Ее franc parler, бывший когда-то только чарующим, теперь приобрел почти карикатурную по своей резкости форму. Не совершенно отвыкла Ксения Ивановна и сдерживать свои порывы гнева, выражавшиеся подчас совершенно недопустимым образом. Другие чудачества бабушки носили невинный характер. К ним относилось и то, что она поминутно и по всякому поводу восклицала:

"Sant' Antonio di Padova..." Это восклицание она затем руссифицировала и превратила в совершенно фамильярное: "Святой Антон", и даже просто "Антошка".

За это маленькие правнуки ее, дети Жени Кавоса, прозвали ее "бабушкой-Антошкой" и под этим прозвищем она стала известна и в более широких кругах.

Милая "Бабушка-Антошка". Я чувствую здесь потребность высказать ей несколько слов специальной и личной благодарности. Ксения Ивановна, быть может, памятуя как ей трудно было преодолеть в начале разные противодействия и недоброжелательства в том обществе, в которое она вступила, относилась вообще снисходительно, а то и просто покровительственно к разным, возникавшим в нашей семье романам. Необычайно милостиво относилась она и к моему "роману жизни" и это в такие времена, когда обе наши семьи были оскорблены нашим поведением не менее, нежели родные Ромео и Джульеты. Подумайте только. Шура стал ухаживать за Атей Кинд - за сестрой той самой Марии Карловны, "с которой только что разошелся его брат Альберт" или "Атя собирается замуж за Шуру Бенуа..." Напротив, бабушка Кавос, питавшая несомненную симпатию к моей возлюбленной, только повторяла "пусть делают, что хотят, и вы увидите, что они найдут друг в друге счастье". Впрочем бабушка и вообще отличалась большой "сердечной мудростью" и прозорливостью. В свойственной ей шуточной форме, смешивая русские, французские и итальянские выражения, она иногда делала очень меткие характеристики или освещала какое-либо "создавшееся положение" с надлежащей стороны. Естественно, что ее привлекали к себе люди с родственной душой. Ей моя Атя именно тем и нравилась, что больше, чем в других, она в ней находила прямодушие, природную веселость и решительное отсутствие ломанья или позы.