Читать «Доживем до понедельника» онлайн - страница 29

- Нет, ты послушай. - И он принялся читать вслух:

Уважаемый Илья Семенович!

Не имею времени зайти в школу и посему вынужден обратиться с письмом. Моя дочь Люба систематически получает тройки по вашему предмету. Это удивляет и настораживает. Ведь история - это не математика, тут не нужно быть семи пядей во лбу, согласитесь…

- Согласись, мама, ну что тебе стоит? - зло перебил сам себя Мельников.

Возможно, дело в том, что Люба скромная, не обучена краснобайству и завитушкам слога. Полагаю, девушке это ни к чему.

Я лично проверил Любу по параграфам с 61-го по 65-й и считаю, что оценку "4" ("хорошо") можно поставить, не кривя душой.

- Они лично, - прокомментировал Мельников, - считают!

Убедительно прошу вторично проверить мою дочь по указанным параграфам и надеюсь на хороший результат.

С приветом, нарсудья Потехин Павел Иванович.

Вот так, мама, ни больше ни меньше. И всё это на бланке суда - на бумагу даже не потратился! - Он скомкал письмо, встал, заходил по комнате. - Зато не пожалел усилий, чтиобы адрес узнать!

Звучала механическая музыка.

- Зачем же так раздражаться? - сказала мать. - Ты же сам говорил: если человек глуп, то это надолго.

- Это Вольтер сказал, а не я, - поправил Мельников автоматически. - Но понимаешь, мама, глупость должна быть частной собственностью дурака! А он хочет на ней государственную печать поставить… Он зря старался, Павел Иваныч… В этой, по крайней мере, четверти Любины "тройки" и "четверки" зависят уже не от меня…

Я перейду в другую школу,

Где только счастье задают…

- Что-что-что? Я не поняла, Илюша… Куда ты перейдешь? - встревожилась мама.

- Да никуда. Это стихи такие.

Потом, стоя у окна, он курил - хотя в этой комнате не имел на то права.

Опять моросит? - поинтересовалась старуха. Он отозвался тусклым, без выражения, голосом:

- Мам, не замечала ты, что в безличных предложениях есть безысходность? "Моросит". "Темнеет". "Ветрено". Знаешь, почему? Не на кого жаловаться потому что. И не с кем бороться!

Явно желая отвлечь сына, Полина Андреевна вдруг всплеснула руками:

- Илюша, посмотри, что я нашла!

Из большой шкатулки, где, очевидно, хранятся реликвии семьи, она извлекла фотографию. Протянула сыну. Он взял без энтузиазма.

Это был выпуск семилетней давности. Рядом с Ильей Семеновичем стояла Наташа. Мельников глянул и помрачнел еще больше. Отошел к окну.

- Сколько я буду просить, чтобы она зашла к нам? - перебирая в шкатулке другие фотографии, сказала Полина Андреевна. - Тебе хорошо, ты ее каждый день видишь…

С таким выражением глаз оглянулся сын, что она предпочла не углублять.

А он ушел в свою комнату. Не находя себе дела, присел к пианино. Взял несколько аккордов.

Полина Андреевна держала в руках фото, которое всегда делают, когда рождается ребенок: на белой простыне лежал на пузе малыш и улыбался беззубым ртом, доверчиво и лучисто.

А Мельников в это время запел… Для себя одного. К вокалу это не имело отношения, само собой. Имело - к дождю, к черной пятнице, к металлическому вкусу во рту после чтения газет и писем от дураков, к непоправимости, в которой складывалась и застывала "объективная реальность, данная нам в ощущениях"; против этого он пел…