Читать «Доживем до понедельника» онлайн - страница 15

- Вижу! - огорченно и дерзко вырвалось у нее.

Помолчали.

- Где же наши? - Наташа оглядывалась и не находила никого из 9-го "В".

- Пишут сочинение. У меня отобрали под это урок.

- Вам жалко?

- Жалко, что не два.

Слова были сухие и ломкие, как солома.

- Пойдемте посмотрим, - предложила Наташа, и Мельников пожал плечами, но пошел за ней к двери 9-го "В" - по инерции, что ли…

Наташа заглянула в щель:

- "Мое представление о счастье"… Надо же! Нам Светлана Михайловна таких тем не давала, мы писали все больше про "типичных представителей"… А физиономии-то какие: серьезные, одухотворенные…

Слышит ли он ее? О чем думает?

- А Сыромятников списывает! - углядела Наташа. - Чужое счастье ворует…

- Это будет перед вами изо дня в день, налюбуетесь, - отозвался Мельников.

Гудела, бурлила, смеялась большая перемена. Ребячья толкотня напоминала "броуново движение", как его рисовали в учебнике Перышкина.

- Не понимаю, как они пишут такую тему, - вздохнула Наташа. - Это ж невозможно объяснить - счастье! Все равно что прикнопить к бумаге солнечный зайчик…

- Никаких зайчиков. Все напишут, что счастье в труде, в борьбе…

Он был сейчас похож на праздного, постороннего в школе человека. Что это - позиция? Поза? Тоска?

Открылась дверь, выглянула Светлана Михайловна. Дверью она отгородила от себя Наташу, видела одного Мельникова.

- Может быть, зайдете? - предлагает она. Но, перехватив его взгляд, оборачивается: ах, вот что! Воркуете? Но нельзя ли подальше отсюда, здесь работа идет, сказал ее взгляд. Резко закрылась за ней дверь. Прозвенел звонок.

- У меня урок, - говорит Наташа.

- А я свободен, - с шалой усмешкой, с вызовом даже отвечает Мельников, словно он неприкаянный, но гордый люмпен, а она - уныло-старательный клерк.

И они разошлись.

* * *

Девятый "В" писал сочинение второй урок подряд, не разогнувшись и в перемену.

Молча протянула Светлане Михайловне свои листки Надя Огарышева, смуглая тихоня.

Генка взял себя в руки и дописал наконец первую фразу: "Счастье - это, по-моему, когда тебя понимают".

Когда он поднял голову, Светлана Михайловна растерянно глядела в сочинение Огарышевой.

- Надюша… золотце мое самоварное! Ты понимаешь, что ты понаписала, а? Ты себе отчет отдаешь? - Она сконфуженно, натянуто улыбалась, глядя то в листки, то на ученицу, а в глазах у нее была паника. - Я всегда за искренность, ты знаешь… потому и предложила вам такую тему! Но что это за мечты в твоем возрасте, ты раскинь мозгами-то…

- Я, Светлана Михайловна… думала… что вы… - Надя Огарышева стоит с искаженным лицом, наматывает на палец колечко волос и выпаливает наконец: - Я дура, Светлана Михайловна! Ой, какая же я дура…

- Это печально, но все-таки лучше, чем испорченность. - Светлана Михайловна говорила уже мягче: девочка и так себя казнит…

Класс с интересом следил за разговором, почти все оторвались от своей писанины.

- А чего ты написала, Надь? - простодушно спрашивает Черевичкина.

- Ну, не хватало только зачитывать это вслух! - всплеснула руками Светлана Михайловна и строго окинула взглядом растревоженный класс: