Читать «Цифровой журнал «Компьютерра» № 68» онлайн - страница 21

Коллектив авторов

Первый из них – extractive. Американо-Оксфордский словарь определяет его – в том значении, которое нам интересно, – как интенсивную добычу природных ископаемых без осуществления каких-либо инноваций.

Второе слово – inclusive. В том значении, которое выработано англосаксами в ходе битв за политкорректность; так, например, гендерно-инклюзивный язык — это совокупность языковых единиц без сексистских коннотаций. То есть вовлекающий в процесс всех, без различий.

Для экстрактивных экономических институтов характерен недостаток закона и порядка. В них не обеспечиваются права собственности. В экстрактивных экономиках высоки барьеры для вхождения в бизнес; рынки в них зарегулированы. Экстрактивным экономикам соответствуют экстрактивные политические институты, в которых власть концентрируется в руках немногих, преимущественно обладающих собственностью. Причём власть эта смахивает на власть абсолютных монархов Старой Европы – она не ограничена системой сдержек и противовесов, она выводит обладателя власти за пределы правового поля, любой поступок его – законен.

Ну а в инклюзивных экономиках – права собственности защищаются. Функционирование рынка поддерживается и регулируется государственными институтами. Открытие новых бизнесов упрощено, но понуждения к исполнению контрактов – сильны. Важной чертой инклюзивных экономик господа профессора считают доступ большинства населения стран к образованию и различным видам деятельности. Власть в инклюзивных политических институтах распределена, ограничивается разделением её ветвей; системой сдержек и противовесов.

Политические и экономические институции, по Робинсону-Эйсемоглу, действуют синергически, с положительной обратной связью. Экстрактивная экономика, с её концентрацией богатств в руках олигархов, усиливает экстрактивную политическую систему, с её олигархической системой власти. Те же, кто получил в свои руки ничем не ограниченную власть, быстро сумеют добавить к ней богатство – богатенькие буратино не имеют же механизмов для защиты своей собственности. Распределение власти приводит к ограничению деятельности олигархически-монополистического капитала и формированию свободного рынка.

Но вот в чём беда: в большей части истории человечества социальные институты были экстрактивными. Эйсемоглу цитирует историка сэра Мозеса Израэля Финли (1912-1986, автора классической «Античной экономики»), утверждавшего, что «в контексте универсальной истории свободный труд, оплачиваемый труд есть исключение». Египет, Греция, Рим, государства Азии, доколумбовой Америки – они поднимались на принудительном труде рабов и крепостных. То же было и на Юге США, и в России до 60-х годов позапрошлого века (всего лишь полтораста лет назад).

Механизмы формирования экстрактивных институтов Эйсемоглу рассматривает самые разнообразные. Но вывод один: хотя все в экстрактивных обществах знают о преимуществах обществ инклюзивных в плане развития, особенно высокотехнологического, экстрактивные общества сохраняются крайне долго. Дело в том, что они состоят из двух никак не связанных между собой групп. Из тех, кто обирает остальных с помощью государства, и из тех, кого обирают.