Читать «Колымская повесть» онлайн - страница 90

Саму же пристройку к яранге называют дюкал. Я никак не могу запомнить это слово, и заменил его более привычным — сени. Ведь этот дюкал и, на самом деле, играет роль сеней в хате у нас на Украине. Баба Мамма ничего не имеет против, и, обращаясь ко мне, так и говорит: «Принеси из сеней большую кастрюлю», «Костер в сенях совсем потух», «Слышишь, как комары в сенях загудели». Даже Остычан у нас спит не где-нибудь, а в сенях…

Я гордился тем, что сумел переименовать дюкал, и был уверен, что мое название приживется здесь надолго. Но вчера вечером баба Мамма, рассказывая о своей жизни на побережье, вдруг произнесла:

— Русские к нам мало торговать приезжали. Больше японцы или американцы. Один американец все лето в стойбище жил. Веселы-ый! Только очень хитрый. Он всех называл по-американски. Шамана — кюре, нашего отца — сэр, меня — сеньорита. И дюкал тоже, как ты, не мог запомнить. Всегда называл его вестибюль…

До этого я уже слышал, что англичане, исполняя старинную русскую песню «Ой вы, сени, мои сени!», пели на свой лад: «Вестибюль мой, вестибюль!». Тогда мне показалось, что это шутка. Оказывается, не совсем.

ЯРАНГА ВОРОНА

Когда-то Элит был хозяином стада. И баба Мамма, и Толик рассказывали, что у него паслось больше пяти тысяч оленей. Его раскулачили и приставили к собственным оленям в качестве совхозного пастуха. Элит никак не мог понять, что теперь он не хозяин стада, и колотил пастухов палкой, если они плохо следили за оленями. Его несколько раз переводили в другие бригады, но через неделю Элит начинал скучать по своим оленям и, не прихватив даже куска мяса, отправлялся за двести-триста километров в нашу бригаду. Донельзя отощавший, но все равно шустрый, как горностай, он появлялся возле своего стада, внимательно осматривал оленей и, не сказав дежурившим пастухам ни слова, отправлялся в ярангу. Там ел, отсыпался и, словно ничего не случилось, выходил на дежурство, предоставив все хлопоты по улаживанию его проблем бригадиру Коле.

На вид Элиту лет шестьдесят, может немногим меньше. Невысокий, поджарый, с редкими волосками вместо усов и бороды, он крепко держался за землю короткими, чуть кривоватыми ногами.

Элит может сутками пропадать возле оленей. Отдежурив смену, после которой падают с ног даже собаки-оленегонки, он не идет в стойбище, а устраивается отдыхать рядом с оленями. Разведет костер, заварит чай и, прихлебывая из потемневшей от частых заварок медной кружки, наблюдает за оленями. Случается, вздумавший попастись в одиночестве корб убежит из стада или что-то случится с олененком, Элит поднимается, берет палку, чтобы навести порядок, но тут же садится на кочку и принимается ругать пастухов. Те, понятно, обижаются и требуют от Коли, чтобы Элит не действовал им на нервы. Но Коля сам побаивается Элита и поэтому ничего сделать с ним не может.

Недавно директор совхоза предупредил Элита, если он будет вмешиваться не в свои дела, отправит его пастушить в Якутию. Оттуда пешком Элиту не добраться…