Читать «Вяленый пидор» онлайн - страница 40

Чалый встал с пола, насухо протер глаза рукавом злосчастного свитера и хмуро осведомился:

– А что – и студент?… Тоже?…

– Тоже, Чалушка, тоже! Отдал свою шкурку, чтобы с Витюней моим благодатью поделиться. Есть такая старая история про Кастора и Поллукса. Греки они были. Вот и у них тоже так получилось… Потом про это написали, да как всегда ни хуя неправильно… Вроде как они братья были. Ни хуя они на самом деле не были. Вот только после этого и стали. Эх, в книжках никогда настоящей правды не напишут… Хотя, зачем я это тебе, мудаку, рассказываю?… Ты ведь и книжек-то не читаешь!

– Хер ли ты мне как маленькому объясняешь? Молоток студент! А я сначала решил, что он так себе, гавнючок.

– Вообще-то я тебе не о том толковал. – усмехнулся Вяленый где-то глубоко внутри головы. – Но тут ты прав. Мишаня – человек! Хороший бы из него врач вышел… Я бы дорого дал, чтобы у него полечиться… Ну, прощай, Чалушка! Рук у меня нет больше, обнять не могу. А были бы – обнял. А все ж ты редкостный мудак – неожиданно усмехнулся Вяленый. – Пусто у тебя в голове, как в советском магазине. Говорю – а вокруг от пустоты аж звон стоит. Ты бы хоть Шекспира почитал, что ли…

– А почему это Шекспира? – не понял Чалый.

– А потому что тогда тебе все будут говорить: «Редкостный ты мудак, Чалый! Ни хуя в жизни не знаешь кроме выжираловки и Шекспира!».

Вдруг лицо кочегара просияло:

– Так ты говоришь – места много? Это же заебись! Оставайся у меня, а, Вяленый! Забирай всю жилплощадь, на хуй! Мне столько все равно не надо. Помнишь, как я тебя первый раз в котельную привел? Ты тогда все углы обошел, долго чего-то вынюхивал, потом остался. Так хули ты сейчас теряешься? Обходи углы, смотри, нюхай, обживайся!

– Донором решил стать? Не надо мне доноров! Ты меня в котельную пустил жить – на том тебе спасибо. Только это совсем одно, а тут – другое. Не путай, Чалушка, жопу с пальцем, стыдно уже – ты ж не пацан!

– Ну хорошо. Ты знаешь, я слюни пускать не люблю, а сейчас скажу – мы сколько годов с тобой прожили! Ты ж мне заместо отца был! Мне с тобой жить было не страшно и подохнуть не страшно. Как я теперь один?

– А вот так! Я на халяву жить не привык. И тебе нехуй всю жизнь с папкой за ручку гулять. Живи своей жизнью и своим умишком, какой Бог дал. Теперь у тебя своя дорога, а моя дорога кончилась… Я теперь везде и нигде… Так что – прощай, дорогой! Эх хороший ты мужик, да вот – балдой уродился! Ладно: дальние проводы – лишние слезы! – и невидимая внутренняя дверь наглухо захлопнулась.

Оставшись один, Чалый вздохнул и тоскливо посмотрел на потолок. Паук все сидел под абажуром, и хотя кочегар не видел его лица, он хорошо чувствовал, что паук ухмыляется паскудной, язвительной ухмылкой, подобрав под себя лапы и скрестив их от злобного удовольствия. Внезапно паук подмигнул кочегару из-под абажура обоими глазами, и ухватив себя лапами за горло, выкатил глаза из орбит и глумливо захрипел, изображая удавленника.

– Ах ты сука ебаная! – немедленно обозлился Чалый, досмерти огорченный потерей друга, – Думаешь, я забоюсь? Сейчас со мной вместе и подохнешь, падла!