Читать «На пристани» онлайн - страница 6

— Это помню. Ему бы лишь за одно умение обращаться с русским языком дать самую высшую литературную премию. Хотя, может быть, таким художникам, как он, не нужны премии, награды. Ни к чему. Они свободны от всего этого. Работают и все. Пишут, рисуют, играют…

— Но все же обидно. Иной обвешан различными званиями, наградами, регалиями. А вам не кажется, что некоторые писатели, о ком то и дело появляются статьи, все они, кстати, теперь лауреаты Государственных премий, — что во многом идут по пятам за Казаковым, то есть дописывают те темы, которые он подымал много лет назад?

— Да, это так.

— Неужели ни у кого из них не дрогнуло сердце при мысли о Казакове, когда им присуждали и вручали премии?

— Уверен, что сердца дрогнули, но только не от мысли о Казакове.

— Неужели никто из них не захотел отказаться в пользу Казакова?

— Как видите, ничего подобного не случилось.

— Скажите, вы учились чему-нибудь у Казакова?

— Это один из моих учителей,

— А кроме него?

— Аксаков, Бунин.

— Я читала в одном из журналов ответы ваши на анкету, в них ни Аксаков, ни Бунин названы не были, а были Лермонтов и Хемингуэй.

— В анкете речь шла не о литературной школе, а о самых любимых писателях, которые наиболее выразили в своих стихах и прозе мое внутреннее состояние. Они выразили — Лермонтов и Хемингуэй.

— Это ваши самые любимые?

— Самые любимые.

— А что у Хемингуэя нравится вам более всего?

— Все, за малым исключением.

— Вы часто упоминаете Лермонтова. Он, по сути, и должен быть вашим первым учителем. Так ведь, да?

— Так оно и есть, он первый.

— Почему же вы не назвали его рядом с Аксаковым и Буниным?

— Рад бы назвать. Чему и как учусь у Аксакова и Бунина — могу объяснить внятно. Чему учусь у Лермонтова — объяснить не сумею. Но он постоянно во мне. Перечитываю его чаще других.

— Что для вас главнее в Лермонтове — поэт или прозаик?

— Прозаик. Ничего не знаю выше лермонтовской прозы.

— У вас есть Лермонтовская энциклопедия?

— Имеется.

— Мне брат двоюродный прислал из-за Урала. Он в институте литературу преподает. Прислал как новогодний подарок. Ну и книга! Все в ней о нем. Она так у меня на столе и лежит. Вечером устану от тетрадей, отвлекусь на минуту, казалось, открою наугад, начну читать и — на полчаса. Все интересно. Сколько нового, неожиданного. Ей цены нет, этой книге, а тираж обидно мал. Попробуй, купи. Новостью для меня было прежде всего, что в нем смешались три крови, в Лермонтове. То, что его предки выходцы из Шотландии, я знала и раньше. А вот третья кровь! Это, видимо, и дало результаты — дар такой могучий. И клок светлых волос надо лбом — признак высокой породы. Помните, у Печорина светлые волосы, а усы и брови черные. Лермонтов там как раз рассуждает о породе,

— Есть такое.

— Вы не устали? Не утомила вас своей болтовней?

— Ну что вы. Мне интересно.

— Скажите, а Булгакова любите вы? Это один из моих любимых.

— Люблю, пожалуй. Одну книгу — очень,

— «Мастера и Маргариту»?

— «Мастера и Маргариту».