Читать «Грация и Абсолют» онлайн - страница 91
Игорь Гергенрёдер
Пришли ещё гости, и хозяин засуетился:
– Прошу в зал, дорогие!..
За стол пока не садились, ожидая военного коменданта. Заиграла музыка, Лонгин увидел за роялем девушку. Осторожно, чтобы не помешать, приблизился: у неё было лицо подростка, но с какой женственной грацией восседала она перед инструментом! как легко, изящно-прямо держала спину и голову. Произведение, которое она исполняла, трогало чем-то загадочным, какой-то романтичной печалью.
Когда она кончила играть, первым захлопал Найзель:
– Браво! Это из «Лирических пьес» Грига?
Не поворачивая головы, девушка тихо произнесла:
– «Одинокий путник».
Её голос показался Лонгину редкостно мелодичным. Она встала – высокая, безупречно сложённая; богатая светло-каштановая коса доставала до талии, пухловатое с полными сочными губами лицо было удивительно славным, на тупом носике молодой человек заметил веснушки, что растрогало и совершенно восхитило его.
Он галантно представился девушке, она, чего он не ожидал, протянула ему руку:
– Ксения Усвяцова.
– И папу рекомендую, – улыбчиво проговорил рядом Василий Иванович, наклоняя голову в сторону подходившего бородатого человека в подряснике.
Отец Георгий Усвяцов недавно приехал с семьёй из Белграда. С августа сорок первого в Псковском кремле располагалась Православная миссия, отец Георгий стал одним из её священников (12). Его отец служил врачом в Добровольческой армии, вывез семью в Константинополь, затем в Югославию. Георгий стал псаломщиком русского православного храма, учился, был рукоположён в дьяконы, потом – в иереи.
Лонгин взялся расспрашивать его о загранице, познакомился с попадьёй Татьяной Федосеевной.
Приехал военный комендант, которого городской голова, сияя, повёл к почётному месту. Лонгин сел за стол рядом с Усвяцовыми. Гостями были в основном служащие городского управления (13), переводчики комендатуры, отличившиеся в стычках с партизанами полицейские, несколько врачей, учителя. Начальник полиции Олег Ретнёв, уроженец близлежащей деревни, бывший старший лейтенант РККА, загодя прислал глухарей, которых подали на стол начинёнными шпиком, тушёнными в красном вине. Французское вино, благодаря связям среди немцев, достал Лонгин.
Василий Иванович, не знавший немецкого, обратился к коменданту по-русски:
– Прошу отведать кушанье русских помещиков.
Гость выслушал переводчика и кивнул. Он был в отличном расположении духа. Немцы считали нужным поощрять религиозность у русских, и, благодаря православному календарю, комендант мог отпраздновать русское Рождество, проведя своё дома в Германии. Он заметил, что собравшиеся держатся слишком чинно, и решил пошутить:
– А какую еду любили царские министры?
Лонгин вонзил вилку в мясо, улыбнулся и соврал:
– Тетерева на Рождество всегда подавали Екатерине Великой!
Комендант как истый немец восхищался Екатериной и предложил тост в её память. Найзель, попросив позволения, добавил:
– За русскую императрицу, которая о немецких колонистах заботилась так, как ни один государь не заботился о своих подданных! А для России она сделала столько, что о её правлении в истории осталось свидетельство: «Золотой век Екатерины».