Читать «Грация и Абсолют» онлайн - страница 123
Игорь Гергенрёдер
Лонгин расстелил поближе к огню нижнюю рубаху, и Швечиков, показывая на неё, заржал:
– Наберутся вши, ха-ха-ха! Испугаешься?
Лонгин словно не услышал. Он рассчитался заранее со всеми пятью: они теперь привязаны к нему лишь честным словом. Каждого ожидает оставленная где-то в Пскове доля: в царских золотых рублях, что ходят на чёрном рынке, в золотых вещицах и в рейхсмарках. Повезло бы вернуться. И лишь для него это малоподходяще: лишив немцев предприятия, он стал преступником.
При нём – значительная сумма фальшивыми советскими рублями: изготавливали их германские специалисты, и обнаружить подделку без квалифицированного исследования невозможно. То, ради чего он жил теперь, был миг отмщения.
Прогревшиеся недра землянки как бы расправились, воздух стал мыльным и липким; от просушиваемого белья поднималась терпкая испарина. В открытом очаге нагорел слой рдеющих углей, от сполохов огня по стенам вздрагивали блики.
Лонгин ненасытно, со странным приятным удивлением рассматривал нож, который, по его просьбе, дал ему Ретнёв: разноцветную наборную рукоятку, чуть-чуть завитые «усики». До чего ладно подходила руке финка! Как красиво воплотившееся в ней мастерство.
Лонгин лёг на посечённые еловые веточки, покрытые рядном, и забылся.
79
Мало-помалу сон истончался, пропуская неспешные рассудительные голоса. В разговоре проступали контуры операции, которой был одержим Лонгин. План был – «вытащить» капитана и его солдат из Серёдкино. Ночной тревогой: «Напали бандиты!» – вызвать их в деревню Нижнёвку. Там, куда они выедут из леса, на недлинном отрезке между луговиной и озером, должны лязгнуть капканы...
Быть тому или нет – над тем вольна душа местного народа. И Ретнёв споро тянул стёжки от сельца к сельцу – от чего подгребали в землянку знающие жители.
Лонгин разлепил веки: в огонь подкладывал сучья кто-то бородатый. Человек обратился к инженеру:
– Боле, боле их было, чем десяток, – чекистов. – И пояснил проснувшемуся: – Засаду мы тоже делали в двадцать первом году. Чекистов побольше десяти, а нас – пять. У нас – пулемёт «льюис», и четыре бомбы мы кинули. Побили их, земляк, слышь, как городки сшибают.
– Всех?
– Ну, какие и убегли...
Рядом с незнакомцем у очага сидел на корточках Швечиков.
– У нас, борода, ни один не сбегёт!
– Ой ли?
Лонгин выбрался наружу. Десятый час утра, солнце залегло за облаком и оттуда вонзало световые мечи в неясное, затуманенное пространство. Внизу под могучими деревьями расплывчато серел сумрак.
Только инженер вернулся в нору – пришёл Ретнёв: выбритый, с холода смугло-розовый; поздоровался с занятым видом. В землянку спускались осмотрительные, приглядистые люди. Принесли три ручных пулемёта, гранаты, патроны. Один из гостей всмотрелся в инженера и вполголоса, будто предназначая лишь ему то, что никому не ведомо, доверил:
– Покамесь оружье можно после боёв подбирать – валяется открыто.
Другой мужик заметил:
– Бери да молись, как бы руки-ноги не оставить – мины!
– Мины нам тоже нужны, – указал Ретнёв, подозвал эстонцев: один из них понимал в минах.