Читать «После гильотины» онлайн

Танит Ли

Многие люди поднимались на эшафот с пением марсельезы. Или с криками. Или в слезах. Или…

Так было и с этими тремя. В общем, умирая, они много шумели. А четвертая, женщина, шла спокойно, тихо. В подвенечном платье. Тому была причина. Впрочем, всему остальному — тоже.

Умирать, когда ты к этому не готов, — что может быть хуже? Умирать, когда ты относительно молод, когда в твоих планах столько важных дел… Терять весну и надежду, и тех, кто тебя любит, и кого любишь ты. Разве это не оправдывает смятение приговоренных? Впрочем, знаменитый Д'Антуан по прозвищу Лев на пути к гильотине больше помалкивал. Он рычал в зале суда и ничего этим не добился, только себе навредил. Для закона он уже был немым, как и трое остальных. Речи Д'Антуана, его голос, само его присутствие вселяли ужас во врагов. Свои тоже не питали к нему особой приязни. И не заступились.

По брусчатке громыхали тамбрилы (средства передвижения, прочно вошедшие тогда в парижский быт). Лев лишь изредка начинал рычать или трясся от горького смеха всем своим огромным телом. Д'Антуан, дородный, царственный, красноречивый, лукавый, неверующий.

— Я оставил дела в беспорядке, — заявил он, когда ему вынесли приговор. Для себя он ничего не ждал, кроме смерти. Отсюда эта горечь и смирение с судьбой. Д'Антуан знал, что в мире живых он оставил яркий след. “Покажи толпе мою голову, — скажет он палачу. — Она того стоит”.

Не будем с этим спорить.

Пел Герес, которого везли на том же тамбриле. Пел весело, беспечно. До него обреченные на смерть тоже горланили песни, чтобы хоть отчасти скрыть смятение и ужас. Но Герес не выглядел ни подавленным, ни испуганным. Сейчас ему как нельзя более подходило имя, составленное из слов герой и Эрос. Образ любовника и рыцаря — вот первое, что приходит на ум, когда это слышишь.

Он был одним из красивейших мужчин той эпохи, имел все, о чем может желать человек в час его публичной казни: красоту, изысканность, остроумие, хладнокровие. За недолгую свою карьеру он успел причаститься большинству современных пороков. Он побывал в постелях у принцесс и даже, по слухам, у одного-двух принцев. Аристократ до мозга костей, он знал, как полагается встречать смерть. Он пел, не фальшивя. Для ревущей черни он был холоден и замкнут, для друзей — безмятежен и добр. У подножия эшафота он поцеловал их на прощание и первым взобрался по лестнице, чтобы показать, как легко настоящий мужчина принимает смерть и как скоро все будет кончено. Право, стоило ли парижанам устраивать целый спектакль из подобного пустяка? Он был безупречен.

Дело было еще и в том, что в сердце этого писаного красавца пустил корни росток католической веры и увядать он не желал. В глубине беспечного, легкомысленного разума созрела уверенность, что впереди — ад. Стоит ли горевать из-за потери красивой головы, стоит ли закатывать истерику, если тебя ждут вечные муки в преисподней?

И чем больше Герое думал об этом, тем лучше держался. Давайте же и мы полюбуемся им минутку-другую.