Читать «Черные орхидеи» онлайн - страница 5

— Возможно, вы меня не помните, — говорил он Вульфу, — я был однажды у вас с Рэймондом Пленом.

— Конечно, я вас помню, мистер Дилл.

— Я только что видел Плена внизу, и он сказал мне, что вы здесь. Я собирался звонить вам сегодня. Хотел узнать, не окажете ли вы мне услугу.

— Это зависит от того, какого рода услуга.

— Сейчас поясню, отойдем в сторонку.

Они отошли, и я последовал за ними.

— Знаете ли вы что-нибудь о пожелтении Курума?

— Слышал об этом, — Вульф нахмурился. — Читал в журнале. Неизлечимая болезнь вечнозеленых широколистных. Считают, что это грибок. Впервые обнаружен на азалиях Курума, которые Льюис Хьюитт вывез из Японии. Потом и вы вывезли такие же, и, думаю, Уотсон из Массачусетса тоже. Потом еще Апдерграф потерял целую плантацию, несколько акров растений, которые он называл родалиями.

— Вы и впрямь в курсе дела.

— Я просто помню то, что прочел.

— Вы видели мой павильон внизу?

— Взглянул, когда проходил. — Вульф скорчил гримасу. — Я пришел посмотреть на эти гибриды. У вас весьма красивый кипрский мох. Весьма красивый.

— А видели азалии и лауреллии?

— Да. Они выглядят больными.

— Они действительно больны. Они погибают. Пожелтение Курума. На нижней стороне листьев типичные коричневые пятна. Кто-то, без сомнения, заразил их. Я бы очень хотел знать, кто. И я намерен выяснить это.

Вульф, казалось, сочувствовал, да и на самом деле сочувствовал. Среди цветоводов гибель растений рождает солидарность.

— Очень жаль, что ваша выставка испорчена, — сказал он. — Но почему вы предполагаете злой умысел?

— Это именно так.

— У вас есть доказательства?

— Нет. За этим я к вам и обращаюсь.

— Мой дорогой, вы, как ребенок, сердитесь на камень, о который споткнулись. Болезнь завелась на вашем участке. Где-то в почве рассадник спор.

Дилл покачал головой.

— Болезнь была на моем участке в Лонг-Айленде, а эти растения прибыли из Нью-Джерси. Почва не соприкасалась.

— С этими спорами всякое бывает. Может, садовый инструмент оттуда или пара рукавиц…

— Не верю. — По голосу Дилла чувствовалось, что переубедить его ничто не сможет. — Мы были так осторожны. Я уверен, что это сделано специально и с умыслом, они хотели погубить мою коллекцию. И я хочу знать, кто они. Я заплачу тысячу долларов, если вы мне поможете.

Вульф ринулся к выходу — не физически, но в душе. Его лицо стало спокойным и мягким.

— Я не уверен, что смогу взяться за ваше поручение, мистер Дилл.

— Но почему? Вы же детектив, не так ли? Разве это не ваша работа?

— Это моя работа.

— И вот дело для детектива!

— Нет.

— Почему же?

— Потому, что вы не станете пересекать страну, чтобы искупаться в Тихом океане. Усилия и плата непропорциональны. У вас, вы говорите, нет доказательств! Вы подозреваете кого-нибудь?

— Нет, но я абсолютно убежден…

Я вмешался, сказав Вульфу:

— Мне нужно идти на обсуждение брюссельской капусты. — И оставил их.

У меня действительно было одно дельце, но, главное, мне хотелось смыться. Хотя благодаря паре прибыльных дел в начале года наш бюджет был в порядке на несколько месяцев, мне всегда было противно слушать, как Вульф отказывается от предложений. И не хотелось давить на него перед этими гибридами Хьюитта. Чтобы миновать толкучку, я отворил дверь с табличкой «Вход воспрещен» и спустился на один пролет по лестнице. Эта часть была закрыта для публики. На нижнем этаже я прошел сквозь джунгли упаковочных ящиков, каких то труб и баллонов, деревьев и кустов, не попавших на выставку. Затем свернул направо в коридор. Он тянулся по всей длине здания, но я знал, что где-то посредине есть выход. Слева вдоль стены в беспорядке стояли кадки и горшки с цветами. Справа запертые двери с табличками вели прямо к экспозициям. Пробегая мимо таблички «Ракер и Дилл», я послал ей воздушный поцелуи.