Читать «Газета День Литературы # 164 (2010 4)» онлайн - страница 3

Подросшая Настя уехала в Москву. Крестьянка, она работала на стройке. Рыла ямы, клала дороги, таскала тяжести. "Какая я крепкая была, ух! Лось! Мышца была во! И девчонки-бабёнки все мы крепкие были! Все мы были работящие. Жили в общежитии, дружили-не тужили. Весело жилось. Смеялись, песни пели". Она не жалуется на пудовую жизнь. Она рассказывает мечтательно и с некоторым вызовом. Да-да, она хвастается.

Настя мало спит и мало ест. "Бери, что попало, и молоти! Я все ем, раз в день – набила брюхо, и – слава Богу". Какое уж брюхо? – думаю в ответ. Какое брюхо у этого летучего тонкого создания?

Настёна беспокойная, юркая. Нервный тик изредка передёргивает жёлтое лицо, но для меня это задорное подмигивание из дальних времён её молодости – так утреннее солнце прыгает по стёклам высоток. Множество утр из тех лет впитались в неё и стали её органикой.

Она не была замужем. Совершенно очевидно: от этого не страдает.

Она всей душой в монастыре – сначала крестьянском, потом рабочем – где служила верой и правдой, и синим взором, и каменной мышцей. Душа её лёгкая, как птичка. Имя Настя, Настёна, Настенька идёт ей, как маленькой девочке, в которую она снова превратилась на старости лет. На детское имя отзывается без обид. Живо и звучно: "Чевой?"

Я, правда, добавляю: "баба Настя". Летом, когда мой сын на даче, старушка приходит из соседнего дома, и с ним играет. Она помогает с ним, возится, лучшее развлечение для него она – "Настя!", которую он требует бесцеремонно и понукает. "Баба Настя", – поправляю я Ваню, и говорю: "Баба Настя, вы с ним построже!" Она выполняет все его приказы, им умиляясь и восхищаясь. Позволяет кутать себя в одеяла, скрываясь под ними целиком, или бить медвежонком по голове. Ваня щиплет её за щёку, оттягивая кожу. "На горшках!" – кричит он перенятое от неё слово. Она гнётся и без того согбенная, и, оседлав старушку, трехлетний ребёнок скачет, барабаня её кулачками по шее. На лице у Насти, сосредоточенном и покрасневшем, – удовольствие. "Ты маленького не ругай. А то напугаешь! – учит она. – С ними надо-то по любовному!"

Баба Настя приходит в дом не одна. С Любой.

Кто ей Люба? Дочка. Любе уже восемь.

Если бы не она – баба Настя вряд ли переехала бы из Москвы сюда в дом, доставшийся от покойного брата.

Люба – дочка соседей по Москве. Муж и жена пили, пока не превратились в животных. Девочке было пять, когда её отец погиб, тело нашли битое и замёрзшее. А мать стала выбираться с ней в город – побираться. Скоро она заставляла дочку в одиночку выходить на промысел – петь песни и клянчить подаяние. Мать напивалась, лупила дочь или пропадала сутками, и баба Настя забирала Любу к себе. Отмывала, кормила, играла. Она специально для девочки покупала книжки и сама, читая не очень хорошо, иной раз по складам, учила её грамоте. Купила куклу и мяч.