Читать «Завещание Гранда» онлайн - страница 2

— Ну вот еще, — пробурчал Гвидон. — Какие горизонты над ямой…

— Нет, это так. Я почти прослезилась. Жаль, что за столом на поминках ты уже не сказал ни слова.

— Вдохновение не приходит дважды.

Он вяло разглядывал душную спальню. Ложе, принявшее их в свое лоно, было похоже на колыбель, разросшуюся и вширь и вдоль. На круглом столике щурил глазки бесстыдный обнаженный божок.

— В печальном месте свела судьба, — задумчиво вздохнула Гуревич. — А ведь иначе могли и не встретиться.

— Запросто, — подтвердил Гвидон.

— Однако как жадно хочется жить на панихидах и погребеньях, — она притянула к себе его голову. — А ты к тому же еще прехорошенький. Ресницы девичьи, адской длины. И очи восточные, миндалевидные. На подбородке — вкусная ямочка. Груша бы лопнула от злости.

— Кто эта Груша?

— Сестра и завистница. Мы с ней погодки. Даша и Груша. Трогательные попытки диаспоры вклиниться в степной чернозем. Груша меня преследует с детства. Я неизменно была премьершей, а она — на подпевке и подтанцовке. Представляешь, сколько всего в ней копилось.

— Сестры ничего не прощают, — согласился молодой человек.

— Слегка унялась, когда вышла замуж. Супруг успешно вписался в действительность. Но до тебя ему далеко. Хотя он рвется в монополисты.

— Тогда это мне до него далеко.

— Ну почему у тебя все время обиженное выраженье лица? — нежно осведомилась Гуревич.

— Выдь на Волгу, чей стон раздается? Тогда и поймешь, — сказал Гвидон.

— А откуда ты взял такое имя? Правда, тебе оно подходит. Ты в самом деле как князь из сказки. Жаль, что Груня тебя не видит.

— Имя мое, — кивнул Гвидон, — классическое, древнеславянское. Но есть компаративистская версия. Когда ты читала «Декамерон», стоило обратить внимание на второстепенное лицо — мессера Гвидо де Кавальканти. Не покидает предположение, что это он — мой прямой предшественник. И фамилия моя — Коваленко.

— В самом деле, — сказала Гуревич, — что-то созвучное.

— Именно так. Фонетическое родство бесспорно. Но главное — наша духовная связь. Мессер был достойный человек безукоризненных нравственных правил.

— Очень похоже, что ты тут прав.

Выяснив происхождение гостя, хозяйка придвинулась к нему ближе. Беседа сама собой иссякла. Изредка тишину тревожили томные печальные звуки, напоминавшие стоны горлицы.

— Удивительно, — сказала Гуревич.

Гвидон сказал:

— Груня бы лопнула.

— И поделом ей, — сказала сестра. — Не пялься на чужое добро. Слушай, ты уже собираешься?

— Есть обязанности, — сказал Гвидон.

— Между прочим, я тебя не спросила, чем ты занят, когда не исследуешь генеалогическое древо.

— Я — филолог, у меня есть диплом.

— Гуманитарий. Оно и видно, — кивнула Гуревич.

— Но если сознаться, об этом я не люблю вспоминать. Занятие — не слишком мужское. На факультете царили девицы. Юноши только жались друг к другу — бедная беззащитная кучка.

— Страшно подумать, как тебя портили.

— Я сопротивлялся как мог.

— И что же ты делаешь?

— Что придется. Я до конца не определился. Филологи никому не сдались. Точно так же, как их наука. Ищут себе местечка на ярмарке. Как правило, его не находят. В сущности, жизнь не удалась.