Читать «Baсилий Иванович Чапаев. "Новые истории"» онлайн - страница 12

— Второй пункт, — сказал Фурманов.

Всем остальным было все равно, и поэтому рано утром чапаевская дивизия пересекла монгольскую границу, коей являлся полупротухший и почти совсем засохший узенький ручей. В честь удачного форсирования ручья было выставлено еще ведро водки, а после его опорожнения еще два. Кончилось тем, что все жутко перепились и три дня и две ночи из зарослей каких-то низкорослых кустов раздавались звуки пролетарских песен и самозабвенного блевания. В таком виде чапаевскую дивизию и застал отряд удивленных монгольских пограничников. Рассуждать о незаконности ареста перепившиеся бойцы никак не могли, поэтому пограничники, не мудрствуя, собрали всех в несколько грузовиков и отвезли на заставу. Утром Василий Иванович проснулся с тяжелой головой в совершенно неизвестном месте, без сабли, сапог, штанов и что самое главное — без корреспондента Клаши и документов. На окне была толстенная решетка, в углу ворочался и рыгал кто-то очень знакомый. Василий Иванович, охая, слез с верхней полки нар на нижнюю и попытался нащупать пол. Попав ногой в лужу чего-то скользкого, он ругнулся и залез обратно. Попытавшись заснуть, он обнаружил, что спать ему не хочется совершенно. Василий Иванович посмотрел в угол, где кто-то ворочался, и позвал:

— Эй, мужик!

— Че? — мужик перевернулся, и Василий Иванович с удовлетворением узнал в нем небритого и помятого Петьку.

— Петька, где я?

— Там же, где и я, — резонно заявил Петька, пытаясь сесть и падая на пол.

— А где мы вообще? — поинтересовался начдив.

— Вообще? — Петька попытался поразмыслить и сказал: — Здеся!

Василий Иванович крякнул и понял, что разговор не клеится. Минут пять он поежился, а потом спросил:

— Ты чего-нибудь помнишь?

— Помню, — твердо сказал Петька, почесав в затылке.

— Ну?

— Помню, пили много…

— Ну, ну, дальше!

— А потом нехорошо стало — и вот…

— Понятно, — сказал Василий Иванович. — Хреново, Петька, что мы с тобой влипли-то так… Надо…

Чего надо было сделать, Василий Иванович сказать не успел, так как дверь с неимоверным скрежетом раскрылась, и в дверном проеме появилась монгольская делегация — офицер и два конвоира.

— Рот фронт, — сказал Василий Иванович, слезая с нар и застегивая гимнастерку, — Руссиш пролерариум, ура ВКП(б)!

— Русс бандит, — твердо произнес офицер. — Кай-кай.

— Чего?

— Кай-кай. Харакири! — офицер послюнявил палец и показал сначала на Василия Ивановича, а потом на небо.

— Чего говорит басурман? — забеспокоился Петька.

— Стрелять нас, говорит, надо.

— Василий Иванович, — запричитал Петька, — скажи ему, что ты русский герой и друг пролетариата всех стран… Кокнут ведь…

— Я-то скажу, — пообещал Василий Иванович. — Но, кажись, эта рожа ни за что не поверит…

В дверях появился еще один офицер, больше похожий на жителя самого крайнего севера, чем на монгольца, и почти по-русски сказал:

— Начальника говорить, русская весь бандита. Будет вы тра-та-та-та-та.

— Врет начальник! — заявил Петька. — Русские не бандиты, а пролетарии, борцы за народное счастье…

Судя по ожесточенной борьбе мысли, начертанной на физиономии переводчика, данная фраза должна была быть переведена очень нескоро. После перевода офицер, не говорящий по-русски, что-то сказал вышеописанному, так сказать, чукче, и тот заявил: