Читать «Литературная Газета 6461 ( № 18 2014)» онлайн - страница 84

                  Пятигорский Плац Адъютант Подпоручик Сидери.

                  Квартальный Надзиратель Марушев.

   При описи находились: Пятигорский Градской Протоирей Павел Александров.

   При описи находился Пятигорский Градской Глава Рышков.

        Словесный судья Тупиков.»

____________________________

*  Опись приводится с сохранением особенностей орфографии по подлиннику, хранящемуся в собраниях Пушкинского дома (сноска П. Щеголева).

Что это? Завершение трагедии? Стилизация постмодерниста? Летопись и реестр ломбарда? Конспект романа? Ну и т.д.

Да, здесь есть над чем подумать... Над состоянием русского дворянина. Над гардеробом имперского офицера. Над бытом русского поэта... Над «всеобщей грамотностью» тогдашнего офицерства. Ну и т.д. ...

Перед вами эпохальный документ. Пронзительный своей «последней прямотой». Запечатлённая в списке вещей жизнь человека.

Вообще-то негусто «имение», оставшееся после смерти, говоря красиво,  великого сына России. Конечно, сделаем скидку на походные условия. Но не факт, что в его столичном доме оставалось много личных вещей. Все моё, как говорится, ношу с собой. Каждая вещь на счету, и наличие каждой можно толковать по-разному, и эти толкования и объяснения могут быть необычайно интересными. Например, можно отметить некоторую тягу к роскоши. Погребец всё же обит «тюленевой кожей». В этом есть некий изыск. Правда, содержание его небогато. Да, денег всё же при себе Лермонтов держал немало: две тысячи шестьсот десять рублей – большие деньги по тем временам. Однако такие, что можно и проиграть в карты за неудачный вечер. А вот с подштанниками у поэта было неважно – холщёвых старых семь штук, холстинковых «одне», фланелевых тоже «одне»... Зато имеется знаменитая в описаниях и воспоминаниях «шинель светлосерого сукна с красным воротником» и шарф шерстяной – тоже красный... А в целом имение поручика говорит о бедности, понятно, в рамках его сословия, а также о небрежении бытовыми удобствами. Совершенно поразительно, на мой взгляд, завершение списка «вещей» убитого на дуэли поэта. Это завершение – тоже характеристика его времени, отношения к вещам и людям. Две лошади под номером 100 и последними в описи под номером 101 двое крепостных людей Иван Вертюков и Иван Соколов – две последние вещи. Таково отношение к человеку. Лорнетка золотая или иконка в вызолоченной ризе явно приоритетнее коня или – уж точно! – человека. Людей – много, вещей – мало...

При этом «имение вещей» Михаила Юрьевича, конечно же, просто баснословно огромно по сравнению с подобной же описью, сделанной после смерти какого-нибудь безвестного крепостного раба.

Сегодня эти ценности всё же начинают меняться местами. Спасибо китайским челнокам, телевизорам, мобильникам и ноутбукам, производителям «мерседесов» и «тойот», ну и так далее...

А что Лермонтов по нынешним потребительским понятиям? «Мундир поношенный.... 1», «шаровара поношенные», «чемадан коженный....  1»... Да ещё «Собственных сочинений покойного на разных ласкуточках……….  7».   Но есть ещё что-то, что прорвалось сквозь время и стало легендой. Вот это, наверное, восклицание: