Читать «Оправдание крови» онлайн - страница 148

Тогда Палага крутнулась на босых пятках и чуть не силком вытащила с порога вялую и неподатливую Розу Самусеву.

— Ну какая она вам юда! — пронзительно, скороговоркой, с раздражением, будто от внезапного приступа застарелой боли, показала она на растерянную молодую женщину обеими руками. — Или не видите по лицу, что она наша, веремейковская, и батька ее нашенский, и мать деревенская баба? Ну и что, что чернявая? Дак мало ли чернявых? А они заладили одно! Ну ладно, нехай немцы, они, может, совсем ничего не соображают, а вы-то? Что, не угадываете по лицу, какая она юда? И-и-их!…

— Цыц, баба! — поставил локоть на стол полицейский и поводил из стороны в сторону растопыренной ладонью. — Цыц! А то голова распухнет. Я и сам все вижу. Только, в отличие от тебя, тетка, я не по лицу это угадываю, а по ногам. Евреек надо узнавать по ногам. Да ладно, зараз не про это. Мне интересно, что думала себе та ваша, другая, когда на немцев с когтями бросалась?

— Кто, Дуня? — словно бы удивилась Палага.

— Дуня, Дуня!

— Дак…

— Она же не бросалась сама!… — несмело вступила в разговор и Роза Самусева. — Это солдаты хотели, дак она…

— Оказывается, вон что! Честь защищала! — подмигнул полицейский куму. — Надумала, что оборонять. Да если хочете знать, ни один немец, хоть бы вы даже и просили, не подойдет к вам без мыла, не то что насиловать сразу кинется. А теперь вот ломай голову, разбирайся с вами. Это благодарите бога, что попали на кума моего, на эту жалостливую душу, а то бы… и разбираться долго не стали. Знаете, что бывает за сопротивление военным властям? А куму моему надо и сюда нос сунуть!

Говоря все это, полицейский не сводил глаз с кума, но тот сидел, ссутулившись, на скамеечке и, казалось, равнодушен был ко всему, словно всей его заботы было только привести сюда этих женщин. Поэтому полицейский даже окликнул:

— Ты не заснул ли, Филипп?

— Заснешь с вами! — медленно поднял голову гость, как бы боясь, что внезапное и резкое движение выдаст его.

— Небось прослушал, что я тут говорил, — чуть ли не обиженным голосом сказал старший полицейский. — Я наново повторю. То, что говорил и прежде, когда ты один приходил ко мне. Хорошо, помогу тебе и в этом деле… Схожу завтра к бургомистру. Нет, лучше не к Смягликову. Пойду сразу к коменданту, раз с немцами драка завязана. Пускай отдадут бабу нам, и закроем на этом дело. Так и запишем — эта не юда, а та честь свою женскую охраняла, думала, что… Словом, не про то подумала баба да кинулась кошкой сгоряча глаза драть.

— Вот спасибо вам, добрый человек! — подумав, что наконец все обошлось, принялась кланяться Палага Хохлова. — II сами будем благодарны, что из беды этакой вызволили нас, и детям своим закажем, чтобы знали да почитали всегда, и мужьям расскажем про все, как вернутся с войны…

— Ясно, и внукам, и правнукам! — подхватил полицейским, но с ухмылкой, будто не веря, что люди вообще способны на благодарность, или просто не придавая всему этому никакого значения.