Читать «Газета День Литературы # 131 (2007 7)» онлайн - страница 24
Газета День Литературы
("Венок")
Именно это обстоятельство сделало поэзию Соколова мишенью критики, находившей сладкозвучие такой поэзии несколько чрезмерным и подозревавшим её закруглённый, красиво самодостаточный мир в стилизованности.
...Наверное поэтому, обращаясь к поэзии Владимира Соколова, Кожинов неизменно делает упор на её гражданственности, на нерасторжимом сплаве личного и общественного в этой поэзии. Следует отметить, что превосходный лирик Соколов менее всего был публицистом. Будучи близким другом Вадима Кожинова, он не принял никакого участия в идеологических баталиях перестройки и постперестройки, равно привечался за свои высокие человеческие качества во всех станах и подчёркнуто держал себя вне политики.
В случае с Владимиром Соколовым итог его сотрудничества с Кожиновым оказался прост: критик помог хорошему поэту, привлёк к нему влияние публики (при этом, никак не повлияв на его творчество и почти ничего не получив от него в идеологическом аспекте).
Не так обстояло дело с Николаем Рубцовым...
Иной – суровой и горькой – была его биография, неотделимая от впечатлений, которые Рубцов вынес из детства и ранней юности. Детдомовец, сирота при живом отце, с шестнадцати лет кочегаривший на рыболовецком судне ("Я весь в мазуте, весь в тавоте, зато работаю в тралфлоте"), затем служивший матросом на эсминце, он был долгое время оторван от культуры и истово тянулся к ней. По окончании службы "маленький кочегар" самозабвенно включается в кипучую жизнь богемы Ленинграда. Он посещает высоко котирующееся литературное объединение "Нарвская застава". У него хорошие отношения с Глебом Горбовским, он с ревнивой опаской интересуется фигурой Иосифа Бродского, сначала триумфально гремящего в ленинградских салонах, а затем ссыльного (в архиве Рубцова были обнаружены телефон Бродского и переписанное от руки стихотворение Бродского "Слава"). Более того, Рубцов в этот период жизни причисляет себя к кругу "формалистов"…
Николай Рубцов мог бы бесславно затеряться в лихорадочном богемном житье-бытье; этому весьма способствовали некоторые особенности его натуры, сформированные детдомовским воспитанием. Рубцов был похож на бодлеровского альбатроса: он жил исключительно поэзией и никак не мог приспособиться к быту и реальности. Инфантильный, скрывающий неуверенность в себе за пьяным куражом и нервной заносчивостью, безнадёжно выпадающий из социальных иерархий, одним лишь внешним видом вызывающий мгновенную профессионально-отработанную ненависть у советских чиновников, комендантов общежитий и ресто- ранных метрдотелей, оборванный, постоянно голодающий, он не мог не обойтись без опытного и умного наставника. Которым стал Вадим Кожинов.
