Читать «Пятая графа» онлайн - страница 13

Жаль мне их, однако.

А бабушка Варя... А что бабушка?! Старая солдатка не требовала абсолютно ничего, никакой благодарности. Видела ее разве что от родителей... Помню бабушку в её родном селе на Черниговщине - туда она после безобразного скандала сбежала доживать остаток жизни. Внешность её представляется мне какой-то туманной, нереальной, зато хорошо помню странную для меня, тогдашнего картину: бабушка Варя сидит на своей кровати - ну, знаете, обычная железная кровать с никелированными шариками на спинках, - а мама с папой по обеим сторонам присели, и каждый опустил голову ей на колени: мама слева, папа справа. Бабушка Варя гладит по голове каждого да приговаривает: "Дiти мої, дiточки..." Вот и вся благодарность! И зачем ей что-то ещё, какие-то другие знаки внимания, когда оба ребёнка, родной сын и названная дочь и теперь вместе с ней? Зачем деревце "праведника мира" в Яд-Вашем, когда у Ванечки и Фенечки-Секлеты в свою очередь - сын, её внук. То есть я...

Да, я был смущён вниманием со стороны жителей деревни и немного обиделся на "товстеньке жиденя" - но я ведь не знал тогда, насколько особенным ребёнком был!

Да, я молчал и не возмущался, когда Герку Хайкина исключали из пионеров - но ведь я был сыном коммуниста, "предательски" порвавшего самое священное достояние - партбилет! А одноклассникам знать об этом было совсем необязательно...

Да, не разобравшись в ситуации, Самуил Львович зарезал мне законную "пятёрку" - но я и с незаконной "четвёркой" поступил в политехнический! Потому что был сыном отца, которому не стыдно было смотреть в глаза жене, не совестно положить цветы на могилу матери. Внуком "солдатки", рисковавшей своей собственной головой и жизнью сына, лишь бы спасти еврейскую девчушку, и не ждавшей за это никакой благодарности.

Да, я блестяще отучился в КПИ, потому что всю жизнь чувствовал за спиной не только горе одинокой матери-вдовы, но и призрачные, немного завистливые, в меру сочувствующие взгляды людей, которым это было не дано: того же Борьки Лернера, уехавшего "за бугор" Герки Хайкина, толпы ненародившихся детей и внуков тех, кто костьми и пеплом лёг в Бабьем Яру...

Да, я до последнего держался в своём НИИ, пытался защитить диссертацию, таскал мимо милиции и рэкетиров полные сумки сигарет, потому что не имел ни малейшего права сдаваться. Потому что где-то на Земле Обетованной доживал последние дни совершенно полысевший, окончательно одряхлевший полковник, в момент прощания плеснувший из солдатской фляги спирт на двоих и приказавший гою Ивану: "Держись, парень..." Не мог я ударить в грязь лицом, сложить на груди лапки и жалобно скуля, уползти в ближайшую подворотню к бомжам. Потому что дряхлый ветеран страшной войны поднял бы на мгновение голову, сверкнул потускневшими глазами и молвил с укоризной: ну, что же ты, сынок, сукой беспомощной оказался, да? Расстрелял бы я тебя перед строем - да жаль, советское правительство пистолет именной в Израиль вывезти не дозволило... Да и бабушка Варя выронила бы знаменитый свой топор - зачем какого-то слабака защищать?!