Читать «Графологический анализ» онлайн

Пролистав свои школьные тетради, Серёжа с удивлением обнаружил, что, с тех пор, как он стал заниматься онанизмом, его почерк сильно изменился.

Он, его почерк, стал корявым и неровным.

Собственно, к такому графологическому анализу Серёжу подтолкнула учительница литературы, которая чуть ли не изо дня в день стенала, что у Чекунова что-то случилось с почерком.

Что он пишет ужасно, как курица лапой.

В конце концов, она заявила, что отказывается читать его сочинения.

Вот тут-то Серёжа и решил сравнить, как он писал прежде и как теперь.

Он нашел в шкафу свои тетради за шестой, седьмой и восьмой класс.

И те, что сейчас, за девятый.

Серёжа был поражен. По его тетрадям за шестой и седьмой класс можно было учить детей чистописанию. Это были настоящие прописи.

Нажим — волосная, нажим — волосная.

Неужели это писал он, Серёжа?

Разве это буква «К»?

Нет, это было подлинное произведение искусства.

А «Ю», а «Ж»?

Любой гравёр мог бы позавидовать!

А вот и восьмой класс. Сентябрь, октябрь, ноябрь. Боже! Что это?

Что случилось в декабре? Серёжа вернулся к ноябрю. Нет, и ноябрь уже не был таким идеальным.

Дальше — хуже.

Январь, февраль, март. Больше не было и намека на прежнего мальчика Серёжу. Это писал другой человек. Или то, прежнее, писал другой человек. Что случилось?

Разве это буква «а»? Почему у неё постоянно дрожит хвостик? А его прежние шедевры «Ю» и «Ж»? Они, вообще, превратились в уродцев!

Отчего это произошло?

И Серёжа стал вспоминать. И вдруг его осенило. Октябрь! Именно в октябре он впервые сделал это. В самом конце месяца. Четверть закончилась, и был организован вечер. Вечер, как вечер.

Девчонки пришли такие расфуфыренные. На улице ещё было тепло и почти все девочки были в легких платьицах. Однако от зорких взоров мальчишек не ускользнуло то, что под платьями надето что-то более существенное, чем те невесомые конструкции, которые были в эксплуатации летом.

Так сказать, приметы осени.

И оно, это нечто более существенное, то ли грации, то ли пояса для чулок, то ли просто штанишки потеплее, вызвали у пацанов какой-то странный, сильный импульс интереса к своим юным подружкам. Танцы превратились в нервное, напряжённое состязание. Ладони кавалеров то и дело соскальзывали с талии партнёрш туда, чуть ниже. Пальцы в осязательной истоме воровато елозили по тонким платьям.

От пальцев шли неуловимые сигналы в юные мальчишеские души, которые трепетали от неясных, таинственных, непознанных чувств.

Серёжа пригласил на танец Лену. Потом объявили белый танец и Лена пригласила его. Серёжу распирало чувство любви к Леночке. Вскоре это распирающее начало материализовалось, и паренёк не знал, как быть. С одной стороны, хотелось прижать девушку к себе поплотнее, но с другой, Серёже казалось, что Лена может возмутиться, если почувствует его дерзко торчащую суть.

И вдруг потушили свет. Совсем. Напрочь.

Толпа радостно закричала, раздался молодецкий свист, казалось, все только и ждали, чтобы свет, вот так, неожиданно, погас. Такое бывало и прежде. Кто-то из десятиклассников тайком выкручивал пробки. Потом эти же парни, с видом героев, при неверном свете спичек, лезли в щиток и включали свет. Девчонки смотрели на них, как на спасителей человечества.