Читать «Йалокин» онлайн - страница 3

И почему не реагирует Лена? Не удивляется, не краснеет, не прячет глаза. Будто и не происходит ничего необычного.

Мне становится ужасно неловко под равнодушным взглядом коллеги. Чтобы спрятать глаза, поднимаю к ним запястье с часами…

* * *

– У меня снова вопрос, – дотрагивается до моей ладони доктор. – Вы сказали, что Анна избегает объятий. Почему?

– А почему она должна обниматься со мной? Кто я ей? Брат, сват… любовник?.. – Я нервно всхохатываю. – Если я ее… если я испытываю к ней какие-то чувства, это вовсе не значит, что и она должна испытывать подобное ко мне.

– Но ведь она… – вскидывает брови доктор и замолкает, вновь уронив их к переносице.

– Что «она»? – Я невольно напрягаюсь, будто ожидая неприличное высказывание в Анин адрес.

– Н-нет, ничего, – опускает глаза толстяк.

Что-то тут явно не то, но мне почему-то не хочется ничего выяснять. Становится неприятно и даже… страшно. Мне не нравится это, и я спешу продолжить рассказ, не дожидаясь указания доктора.

* * *

…Я поднимаю к глазам запястье с часами. Половина десятого. Что?! Но ведь мой теплоход… Он уже отходит!

Бегу к причалу, заполненному провожающими. Так и есть – между бетонным краем и белоснежным бортом уже пара десятков метров! Угрюмый матрос почти вытянул на палубу трап – две грубо сколоченные доски с поперечными брусками-ступенями.

Машу руками, кричу. Толпа на берегу подхватывает мои вопли, кто-то пронзительно свистит, кто-то орет: «Поворачивай взад, пациента забыли!»

На теплоходе незамедлительно реагируют. Судно теряет ход, останавливается, сдает задом. Вновь выдвигается дощатый трап. Облегченно перевожу дух. Но замечаю вдруг, что я уже не у края причала, а довольно далеко от него. Между мной и надвигающимся белым бортом – толпа, которая больше не кажется доброжелательной. Люди толкаются, матерятся; каждый стремится оказаться поближе к трапу, который уже почти касается нижним краем бетона.

Я снова кричу и тоже бегу к трапу. Пытаюсь бежать; ноги становятся ватными, воздух словно сгущается. С ужасом наблюдаю, как недавние провожающие отчаянно рвутся стать пассажирами; исступленно карабкаются по трапу, безжалостно сталкивают в воду менее расторопных, со всего маху лягают напирающих сзади, бьют кулаками в перекошенные, раззявленные в панической ярости рты.

«Их можно понять, – неожиданно думаю я, – ужас войны превращает людей в скот. Каждый сам за себя. Спасайся, кто может. Быть может, этот теплоход последний…»

А ведь и правда – последний! И скоро тут всё превратится в кроваво-огненный ад. А я? Как же я?! Я не солдат, я простой обыватель! Я нежен, хрупок, я беспомощен и беззащитен! И я хочу жить!

Животный ужас захлестывает меня, подстегивает, удесятеряет силы. Я снова рвусь к краю причала и вдруг слышу сзади:

– Йалокин!

Боже, я забыл про Анну! Спасая шкуру, забыл о любви… Значит… значит, я не любил… не люблю?.. Ведь нет ничего на свете сильнее любви; ни война, ни инстинкт самосохранения не могут, не должны победить ее, затоптать, загубить, заставить забыть…