Читать «Старые годы. Русские исторические повести и рассказы первой половины XIX века» онлайн - страница 212
Unknown
– Не знаю, да и знать не хочу.
– Так я же тебе скажу...
– Незачем! Я вижу, что ты со своим париком похож на чернильницу, заткнутую пробкой, – отвечал Михайлов, засмеявшись.
Эта шутка взбесила важного человека.
– Как ты смеешь грубить писарю высокопочтенного господина синдика?!
–
– А! Так ты русский плотник... Дело, дело!
– Назад! Разве ты не видишь, что на дверях твоих наложена печать нашей высокой и могущественной республики, до которой ни один смертный не дерзнет прикасаться! Назад! Или рука правосудия отяготеет над тобою!
Последние слова писарь произнес напыщенным голосом.
– А! Ты мне надоел! – нетерпеливо возразил Михайлов, отодвинув в сторону писаря, и сорвал запечатанный шнурок.
– О ужас! О преступление! О святотатство! – завопил писарь и, опасаясь гнева человека, дерзнувшего наложить руку на печать высокопочтенной республики, подобрал полы своего черного камзола и пустился бежать со всех ног.
Михайлов же пошел к себе и, забыв о приключившемся, преспокойно сел к столу и принялся писать.
Полчаса спустя дверь растворилась, и на пороге явился сам высокопочтенный синдик с раскрасневшимся от гнева лицом. Синдик был также одет в черном; на голове у него был напудренный парик, под мышкой маленькая треугольная шляпа, а в руке огромная трость с костяным набалдашником.
– Где он, где дерзкий! – вскричал он, с важностью войдя в комнату.
В толпе, следовавшей за ним, показалось и полное, круглое лицо корабельного мастера Блундвика.
– Кого тебе надо? – спросил Михайлов, не вставая.
Один голос его заставил синдика отступить, но, оправившись, он спросил:
– Как ты осмелился сорвать печать высокой и могущественной голландской республики?
– А как ты осмелился запачкать мою дверь сургучом и запрещать мне войти в мою квартиру! Как ты осмелился войти сюда без позволения?
С этими словами Михайлов встал.
Синдик одним прыжком выскочил на улицу.
– Этот москвитянин, – сказал он окружавшим, – настоящий дикарь. Слышали ли вы, как он мне, высокопочтенному синдику, сказал «ты»! Какая дерзость!
– Минхер, – отвечал Блундвик, – он и мне никогда иначе не говорит как «ты»; я даже думаю, что он и господам властительным сенаторам скажет «ты», если...
– Да! – прибавил подмастерье Видеманн. – С ним шутить нечего. Коли он кого ударит, так тот не скоро опомнится.
В это время Михайлов показался у двери, оставшейся отворенною, и захлопнул ее. Одно его появление так перепугало синдика, что он закричал:
– Защитите меня! Защитите вашего синдика!
– Странное дело, – заметил один из плотников. – Михайлов обыкновенно добр и кроток, как ягненок, но не любит, чтобы с ним обходились грубо. О, тогда беда!
– Гм, гм! – произнес синдик. – Порядка и благочиния ради надобно будет немножко смириться перед этим дикарем. Господа, – продолжал он, обращаясь к присутствующим, – не отставайте!
Осторожно, боязливо подошел синдик к двери и, тихо постучавшись, произнес вежливым голосом: